Девушки восторженно замирают.
А я не могу отделаться от вопроса, который тут же вгрызается в мою голову: герцог, должно быть, уже имел удовольствие трогать эти ноги. Что ему мои веснушчатые колени, когда рядом такая… жар-птица!
Словно прочитав мои мысли, маркиза находит меня взглядом и остается довольна моим месторасположением.
— Доброе утро, леди! — здоровается она, и ее корсет чуть не трещит по швам от глубокого вздоха. — Все мы знаем о случившемся, и о внезапной кончине леди Риванны, которая омрачила вчерашний день… Тело девушки уже передано родственникам вместе с королевскими извинениями.
Я незаметно выдыхаю. По крайней мере, все это очень похоже на то, то с меня сняли все подозрения.
— В связи с этим, — продолжает Фредерика, — Его Величество сообщает, что каждая из вас имеет право отказаться от дальнейшего участия, коль скоро обстоятельства складываются таким образом, что… претенденткам на руку короля все равно грозит опасность, несмотря на беспрецедентные меры безопасности. Отказ от участия не понесет никаких карательных мер ни в отношении вас, ни в отношении ваших родителей и близких. Но принять решение следует прямо сейчас.
Когда пара девушек все-таки поднимаются со своих мест, это становится неожиданностью для всех. Даже обычно безразличная к нашим выходкам маркиза удивленно морщит лоб. Правда, лишь на мгновение.
— Леди Виннистэр, прошу, передайте Его Величеству, — говорит утонченная и почти прозрачная леди Вустер, — что для меня и моей семьи было огромной честью оказаться в числе претенденток. Но перед моим отбытием из дома, здоровье моего отца значительно ухудшилось. Боюсь, его сердце может не выдержать новостей обо всех опасностях, которым подвергается его дочь.
Звучит это так, словно все эти опасности падали только и исключительно на ее голову.
— А я просто хочу жить, — пожимает плечами Блер, та, что даже сегодня явилась в ободке с огромным плюшевым зайцем на нем.
Девушек провожают молча, словно на эшафот, но в некоторых взглядах оставшихся хорошо читается зависть. Прхоже, кроме меня и Вероники всем остальным это состязание уже не кажется чем-то жизнеутверждающим.
А осталось нас совсем немного: я, Фаворитка, Примэль — единственная, кто не боится открыто вступать со мной в разговор, вечно умничающая Адмаль, самая старшая среди нас — Мерра Оз, и мужененавистница Карин. Честно говоря, я до сих пор не понимаю, зачем ей все это, потому что она при каждом удобном случае любит высказаться о том, что женщины должны активно отстаивать свои права, вместо того, чтобы довольствоваться жизнью в тени мужа.
И так, нас шестеро.
Значит, Отбор закончится раньше намеченного срока.
И это так же значит, что герцогиня уже может занять свое законное место. А я, наконец, получить свободу жить той жизнью, о которой мечтаю.
— Ну а в честь самых храбрых, — триумфально вскидывает руки маркиза, как только «беглянки» покидают оранжерею, — Его Величество устраивает бал! Чистите перышки, прекрасные леди, завтра одной из вас предстоит выиграть еще одно состязание — получить право открывать бал первым танцем с королем!
Мы с Вероникой одновременно поворачиваем головы в сторону друг друга.
Она улыбается так, словно эта привилегия уже у нее в кармане.
И что-то мне подсказывает, что после случившегося вчера, моим единственным танцем на завтрашнем балу будет тот, который я станцую сама с собой в своем воображении.
Глава шестидесятая
Новость о предстоящем балу производит фурор.
Если Его Величество хотел как-то перебить сплетни о трагической кончине Риванны, ему это с блеском удалось. Уже к обеду все и думать забыли о покойнице — в замке, казалось, даже стены начали шептаться о том, в каком цвете появится леди Вероника Мор, чтобы выигрышно смотреться под руку с королем.
Я же радовалась тому что, хотя бы на какое-то время, можно забыть о заданиях, отборе и прочих «радостях жизни», которые в последнее время сыпались мне на голову как из рога изобилия.
Но очень скоро я поняла, что предстоит решить еще одну проблему.
Проблему с нарядом, в котором не стыдно будет появиться на балу, и желательно так, чтобы точно не померкнуть в роскошном блеске Фаворитки — вот уж кто точно сделает все возможное, чтобы взгляд Его Величества принадлежал ей и только ей.
Конечно, герцогиня дала мне целый ворох платьев и украшений, но вряд ли среди них есть достойное королевского бала. Я слышала, как другие девушки отправляли горничных к маркизе, чтобы та передала письма их родным. К вечеру, уверена, каждая девушка получит по истине великолепный наряд.
Я тоже пишу записку и когда подхожу к леди Виннистэр, ее лицо становится почти такого же канареечного цвета, как и ее вызывающий наряд. Она долго вертит конверт, подозрительно высматривает что-то в оттиске печати на сургуче, которым он запечатан.
— Это весточка домой или послание вашим пособникам на волю? — ехидно интересуется маркиза.
— Это лишь письмо, — отвечаю я, стараясь ни на минуту не забывать о том, что герцогине Лу’На не пристало упражняться в острословии с той, кто ниже ее по рождению. — Такое же, как написали другие девушки. Вы всех их подозреваете в заговорах?
— Только тех, которые уже участвовали в одном, — фыркает маркиза, пряча конверт в маленький мешочек у своего пояса. — Но правила равны для всех, герцогиня, так что я прямо сейчас предам ваше послание по назначению. Не сомневаюсь, — она снова мерит меня своим выставленным напоказ унижением, — на этом балу вам не будет равных. Почти. Хотя уверена, вы поступите как должно, и появитесь на балу в почтенном черном траурном цвете. Как и положено глубоко скорбящей дочери.
Я воздерживаюсь от необдуманной гадости в ответ.
Но всего на мгновение, потому что от колкости уже невыносимо чешется язык.
С удовольствием возвращаю маркизе ее насмешливый взгляд со словами:
— Полагаю, леди Виннистэр, этот желтый, так идеально похожий на цвет шкуры болотной гадюки, как нельзя лучше подчеркивает ваш богатый внутренний мир. Хотя, увы, очень подчеркивает зеленый цвет увядающей кожи. Я слышала, слуга герцога Нокс мажет его сапоги каким-то специальным кремом. Вы видели сапоги герцога, маркиза? На них нет ни единой морщины! Почему бы вам не одолжить у него это чудодейственное средство?
После этого короткого разговора я не могу успокоиться, пока не вымою руки и лицо в первом же попавшемся фонтанчике.
Что за мерзкая… особа!
В библиотеке, где я потихоньку прячусь, тихо и спокойно.
И здесь меня точно никто не потревожит.
Мне нужно подумать обо всем, а в последнее время даже собственная комната не кажется безопасным местом.
Хотя, стоит мне убедиться, что в библиотеке никого, как вслед за мной в полуоткрытую дверь просачивается еще одна тень.
