Я даже толком не понимаю, что происходит раньше: я вскакиваю на ноги и несусь к двери, или в моей памяти отчетливо вплывает гадкая улыбка маркизы и ее: «Не сомневаюсь, что на балу вам не будет равных!»
Значит, вот кому мне следует сказать «спасибо»!
Значит, вот кто стоит за всеми этими гнусностями!
И как я сразу не догадалась!
Она же так носится с Фавориткой, чуть не ест из ее рук, а тут — такая возможность. Одним махом убить двух зайцев — избавиться от назойливой герцогини и дать Веронике шанс заработать волшебные баллы!
Невидимая сила буквально выталкивает меня за дверь.
Едва ли я слышу ее глухой удар о стену и торопливые шаги Орви.
Ну уж нет, на этот раз маркизе придется объясниться, иначе я превращу ее в… гуляш, котором нашпигую ее… вульгарные красные чулки!
По лестнице, вниз, до второго этажа, и порой мне кажется, что я не просто бегу — перелетаю сразу несколько ступеней.
— Матильда, стооооой…! — отдаленный и почему-то очень испуганный крик Орви.
Я добегаю до пролета между вторым и третьим, но сделать следующий шаг не успеваю, потому что что-то обжигающе холодное ловит меня, словно муху в паутину.
Размахиваю руками, пытаюсь вырваться, но руки и ноги так стремительно коченеют, что мои старания почти сразу сходят на нет. Я как марионетка в руках немощного старика — едва ли способна пошевелить хоть пальцем.
Плачущий, что за новая напасть?!
Какая-то черная тень возникает передо мной. Она похожа на фигуру человека, если бы ее выдуло из черного сажного дыма. Его лицо без глаз рта и носа, больше напоминает болванку шляпника, но почему-то мне чудится там злой голодный рот без зубов и длинный алый язык, раздвоенный как у змеи.
Это — призрак.
Ужас не добавляет мне подвижности, увы. Я еще больше цепенею и лишь мысленно продолжаю сопротивляться, пытаясь хотя бы боком двигаться к лестнице вниз — она видна в рваной груди призрака.
Хочу закричать, но дух мертвеца молниеносно сжимает мое горло неестественно длинными и тонкими пальцами. Теперь мне не то что не закричать — даже не вдохнуть.
Еще немного — и силы меня окончательно покинут, потому что через это касание призрак стремительно и заодно высасывает мою жизнь, чтобы сделать такой же, как он — бесплотной, вечно голодной тенью.
Перед глазами все плывет.
Но, когда я уже почти ни на что не надеюсь, кончики пальцев вдруг стремительно теплеют. Знакомое тепло поднимается откуда-то снизу, поджигая меня, как высушенный хворост.
Эта странная сила…
Она снова вдыхает в меня жизнь.
И когда я распахиваю глаза, призрак одергивает руку, потому что моя кожа светится ярко-алым, как будто под ней у меня — чистое пламя.
Умертвие шипит, заслоняется рыками, пытается зажаться в какую-то тень, но то, что подожгло его уродливые пальцы, стремительно расползается по всему тщедушному телу. Как огонь по пергаменту — выжигает новые дыры, пока от Призрака не остается лишь рваная несуразная дымка.
И противный крик, в котором тварь бьется в предсмертной агонии.
Я выдыхаю, обрушиваюсь на колени, потому что моя кожа снова привычного цвета. Огонь внутри так же стремительно гаснет, а вместе с ним — остатки моих сил.
Но ведь опасность миновала, да?
Ведь я смогла — не знаю, как — разрушить… целого призрака?
Но моя радость оказывается преждевременной, потому что на смену одной голодной душе, на меня, как на приманку, стекаются другие. Одна, две, пять…
Я сбиваюсь со счета на десяти, малодушно жмурюсь.
Попытки выдавить из себя хоть искру того странного огня, ни к чему не приводят.
Может, мне просто показалось, что я на что-то способна, а на самом деле, это была всего лишь предсмертная агония?
Десять призраков на одну лакомую живую дурочку.
Такую добычу из их лап не выдерет, должно быть, даже самый одаренный Аспектик.
Даже…
Я слышу странные щелчки — один за другим, как размеренные удары хлыста о мраморные плиты. И почему-то уверенный тяжелый шаг.
Мне бы радоваться — кто-то отчаянно храбрый, может быть, даже Орви, стремится мне на помощь.
Но эти шаги…
Они совсем как из моего ночного кошмара.
Когда они приблизятся — случится что-то ужасное.
На этом моменте я всегда просыпаюсь, но сейчас я совершенно точно не сплю и мне предстоит вживую увидеть, чем заканчивается мой ночной кошмар.
Хотя «вживую» — это слишком громко сказано.
Я набираюсь храбрости и с трудом разлепляю веки.
Призраки толпятся передо мной, громко крича и закручиваясь в смертельные вихри.
Их тела покрываются шипами, черный дым струится по пальцам и тяжелыми черными каплями падает на белый истрескавшийся мрамор.
Но там, впереди — мужская фигура.
Темная челка прикрывает лицо, бросает на впалые щеки острые бритвы теней.
Виден лишь край самодовольной ухмылки, как будто эти враги ему нипочем.
И это действительно так, потому что он… просто смахивает их.
Властными движениями рук разбрасывает в стороны, как лишние шахматные фигуры с доски. Твари шипят, пытаются его задеть, вонзаются в тело беззубыми ртами, но…
Герцог Нокс расправляется с ними со всеми быстрее, чем я успеваю выдохнуть его имя:
— Рэйвен…
И проваливаюсь в благословенную тишину.
Глава шестьдесят вторая
Герцог
Призраки всегда появляются вместе с холодом.
Я понимаю, что что-то влечет их, когда из-под двери моей комнаты, в которой я безуспешно пытаюсь составить какую-то относительно логическую цепочку заговора с участием мелкой заразы, проникает сперва молочно-белый туман, а потом пол стремительно покрывается инеем.
Проклиная всех и вся, несусь к двери.
