Только оглядевшись по сторонам до меня доходит, что вокруг меня — свободное пространство, и даже Примэль заметно попятилась за спины остальных, откуда уже вовсю «делает мне глазки».
— И так, — Эвин говорит громко и четко, и даже ветер замолкает, усмиренный его властным тоном, — я полагаю, причина этого собрания в основном известна всем присутствующим. Но, чтобы соблюсти традиции… Я, Эвин Скай-Ринг, законный правитель Артании, своей волей и решением объявляю Королевский Отбор невест свершившимся.
Лица у собравшихся достаточно спокойные.
Тишину нарушает только писарь, который заносит эту весь в толстый том, скрипя пером и странно охая.
— Находясь в ясном рассудке, — продолжает Его Величество, — нарекаю герцогиню Матильду Лу’На своей невестой и будущей королевой Артании!
Я готовлюсь к этому и держу в уме предложение герцога упасть в обморок, но новость, о которой я знала, возможно, даже раньше остальных, все равно застает врасплох. Только поэтому я не в состоянии произнести ни слова.
— Так же объявляю, что в связи с печальными обстоятельствами последних дней, я принял решение заменить маркизу Фредерику Виннистэр на посту распорядителя. — Эвин как будто нарочно торопится, чтобы ни у кого из присутствующих не было времени вставить ни звука. — В положенный пунктом шесть, подпунктом тринадцать срок для предъявления претензий Короне, все обращения следует направлять новому распорядителю — графине Веронике Мор.
Если новость о моем статусе вовсе не была новостью, то назначение Вероники производит настоящий фурор. И она наслаждается им, важно вышагивая вперед и становясь по левую руку от Эвина.
— Кроме того, — Эвин прищуривается, выискивая кого-то взглядом поверх голов, и я замечаю, что его взгляд останавливается на Примэль, — учитывая просьбу моей прекрасной невесты, баронессе Примэль Ла-Форт присваивается статус спутницы при герцогине Лу’На, с последующим присвоением ей статуса Личной фрейлины Ее Величества.
Примэль густо краснеет и делает первоклассный реверанс, щебеча что-то о безграничной доброте моей души и щедрости Его Величества.
И я даже не знаю, какая часть этой новости шокирует меня больше.
Та, в которой я прошу назначить Примэль моей фрейлиной, или та, почему я ничего не помню об этой просьбе!
Пока я окончательно не впала в душевный хаос, успеваю зацепить взглядом лицо Примэль.
Она выглядит… очень естественно удивленной.
Как будто эта новость для нее еще больший шок, чем для меня. Обычно она всегда либо хлопает, либо пританцовывает, а сейчас таращится на короля во все глаза и даже не моргает, как будто опасается, что это может быть просто сном.
Уж лучше бы так оно и было!
О дворцовом этикете я знаю не так уж много, но первая фрейлина королевы — это как будто ее правая рука, ее поверенная, подруга и человек, который вхож с ней везде.
Не представляю, чтобы этим человеком была девушка, которая все это время всячески мне вредила и портила жизнь. Да я спать спокойно не смогу, зная, что она до их пор рядом!
Даже если формально ее вина до сих пор не доказана.
— Ваше Величество… — бормочет Примэль, когда король, направляясь ко мне, проходит мимо. — Я буду служить вам…
— Не мне, баронесса, — обрубает ее нестройный поток благодарностей Эвин, становясь рядом со мной достаточно близко, чтобы мы почти что касались друг друга телами. — Я не смог отказать своей невесте в ее перовой просьбе.
Я все еще не понимаю, что происходит.
Я, Плачущий прости меня за мой скверный язык, ни черта не понимаю, что происходит!
— Надеюсь, это сделало вас счастливой. — Эвин говорит это почти что мне на ухо. За его спиной стоит лакей с красивым резным сундучком в руках, внутри которого что-то красиво поблескивает. Эвин берет это не глядя, пристраивает мне на руку, почти… неприлично интимно поглаживая кожу запястья. — Ваш вчерашний визит был для меня настоящим подарком судьбы.
Мой вчерашний… что?
Пока хаос в моей голове многократно усиливается, я разглядываю подарок Эвина — серебряный браслет тончайшей филигранной работы с веткой цветущей белой вишни, выложенной драгоценными камнями и кусочками зачарованного хрусталя.
Это слишком красиво и дорого, и мне нужно поскорее придумать хотя бы пару слов благодарности, но единственные слова, которые крутятся у меня на языке, они вообще о другом. И если только я не схожу с ума и не брожу во сне, то у этого моего «визита» есть только два объяснения.
Либо Эвин лжет.
Либо… кто-то прикинулся мной, чтобы нанести визит королю.
«Кто-то», кому это точно не составит труда.
— Благодарю… Ваше Величество, — с огромным трудом разжимаю губы. — Это самое прекрасное, что я когда-либо… видела.
— Вы достойны большего, Матильда, — улыбается он, но его пронзительный голубой взгляд заставляет меня испытывать ужасную неловкость. — Могу ли я надеяться, что после того, как вы обустроитесь в моем замке, вы осчастливите меня снова?
Я не в силах подавить дрожь, когда он подносит к губам мою увенчанную браслетом руку и оставляет на костяшках пальцев легкий, но горячий поцелуй.
Где Рэйвен?!
Почему его не видно?
Почему он просто не существует в поле моего зрения, чтобы во всем этом хаосе я хотя бы в чем-то была уверена?!
Но герцога нигде нет. Я могла бы предположить, что он, как обычно, наблюдает за происходящим из какой-нибудь тени, но… нет. Я не чувствую даже его скрытый взгляд.
— Полагаю, — король отпускает мою руку и делает шаг назад, — в этом зале не найдется тех, кто не желает счастья мне и моей будущей королеве?
Взрыв аплодисментов и выкрики за здравие короля и королевы, буквально оглушают, поэтому я едва ли чувствую внезапно оказавшуюся рядом Примэль, которая смотрит на меня с искренним восторгом и радостью.
— Матильда, ты… ты… — Она проглатывает волнение, и пытается снова. — Ты даже не представляешь, что для меня сделала!
Действительно — не представляю.
Глава двадцать третья: Герцог
Печать определенно сломана не самым изящным методом.
И от разлома полыхнуло такой волной, что вокруг, куда только хватает моего взгляда, нет ни дерева, ни травинки, ни камня. Только выжженная красная пустыня, потрескавшаяся и иссохшая, как старая глина.
Когда-то двенадцать Мучеников принесли в жертву свои жизни, чтобы закрыть портал между миром людей и миром тварей, питающихся их душами.
Восемнадцать лет Артания жила в мире и покое.
Но кому-то понадобилось развязать новую войну с Бездной.
— Инквизитор, — за моей спиной бесшумной тенью вырастает фигура в черном. — Вам нужно на это взглянуть.
