Вообще-то Айзек говорил ей, что придет, он это точно помнит.
— Смотрите, кто пришел! — вторит ей Рики. — Ты как? Все еще хромаешь.
— Да, немного.
— Вот обязательно надо напоминать? — упрекает Рэйчел.
— Удача, что ты нас нашел, — добавляет Чет. — Тут прям дурдом какой-то! Так что мы решили отправиться на пляж. — Он стягивает рубашку. Чет пользуется любым предлогом, чтобы стянуть с себя рубашку. — Пойдем искупаемся?
Айзек смотрит на воду. Поднялась волна, да и погода портится, на горизонте собираются тучи.
— Уверены, что это хорошая идея? Похоже, шторм на подходе, — замечает он. — И потом — вода ведь ледяная.
— Так это ж самое то! — отзывается Чет и шагает к пляжу, остальные отправляются следом.
Айзек торопится за всеми, но отстает. Шелби замечает это и, замедлив шаг, идет рядом с ним.
— Вид у тебя не очень, — сообщает она.
— День был долгий. Я пойду с вами, но купаться не буду.
Айзек ковыляет по пляжу и усаживается на уступе, обозначающем наивысшую точку прилива. Он ожидает, что Шелби составит ему компанию, но та сбрасывает одежду, под которой скрывается купальник. Значит, они с самого начала планировали купаться, только Айзека не поставили в известность.
Шелби бросает взгляд на Рики, Чета и Рэйчел, наблюдающих, как прибой набирает силу.
— И правда, вроде бы похоже на шторм, — говорит Шелби.
Айзек криво усмехается:
— В чем проблема? У вас есть наблюдатель из бассейна, спасет, если что.
— Ха-ха, — отзывается она, бросает Айзеку свои одежки и торопится вслед за остальными.
Айзек остается один. Только в отсутствие других он понимает, что ощущение «не пойму, то ли голоден, то ли нет», которое владеет им последнее время, никуда не делось. Скорее, оно даже усиливается.
Он не замечает момента, когда тянется к карману и выуживает пробник. Но, увидев его у себя в руке, отгибает уголок, разрывает пакетик, и таблетка выкатывается на ладонь. Гладкая, цвета слоновой кости. Так и кажется, будто она смотрит на него, поблескивая в свете праздничных огней.
Последнее, чего бы ему хотелось, — это портить всем настроение своим угрюмым видом.
Поэтому Айзек подносит ладонь ко рту, бросает в него таблетку и проглатывает, не запивая.
РОКСИ
Как я люблю пляжи! Здесь люди забывают о запретах. Здесь даже самые неудачные идеи выглядят вполне нормальными. Выражение «Тогда это казалось классной придумкой», наверное, родилось на каком-нибудь пляже.
Они словно созданы для романтики. Прогулка под луной рука в руке, ощущение песка между пальцами ног, плеск ласкового прибоя, нашептывающий, что все это лишь для вас…
Но на пляже тебя может настичь безжалостное чувство одиночества. Тот же белый песок может рождать ощущение бездушности и отчуждения. Тот же прибой может грохотать, отзываясь в самых ранимых уголках твоей души. Он напоминает, как ты ничтожен перед извечными силами природы. Перед такой силой, как я, — может, и не совсем природной, но с которой, безусловно, приходится считаться.
Айзек лишь песчинка на безбрежном пляже. Одинокий даже среди тех, кто называет себя его друзьями. Вот почему я знаю, что он готов, хотя он еще об этом не подозревает. Юноша сидит на уступе над умирающими водорослями и смотрит на остальную компанию. Он и хочет присоединиться к ним, и не хочет. Он говорит, что проблема в лодыжке, но на самом деле…
Причина его уныния — я. Или мое отсутствие. Айзек, может, и сидит над высшей точкой прилива, но сам находится в самой низкой точке своей жизни. Он ощущает неясное томление. Не жажду. Пока еще нет. Однако жажду можно взрастить. Аккуратно культивировать ее, пока корни не укрепятся и не начнут душить все вокруг. Но он к этому придет. Песчинке не устоять против отбойного течения.
Я неспешно приближаюсь к нему. Спокойно. Тихо, словно зарница на горизонте, — слишком далекая, чтобы можно было сквозь шум прибоя расслышать гром.
— Вода, должно быть, холодная, — произношу я, желая отвлечь его внимание от друзей, прыгающих в волнах. — Нормально купаться можно будет только через месяц, не раньше.
— Ага. Да они долго и не выдержат, — отзывается он. — Они туда полезли «на слабо».
— А тебе, значит, слабо?
Он пожимает плечами:
— Не знаю, наверное, это не для меня. Вымокнуть и замерзнуть — разве это весело?
— А что тогда, по-твоему, весело?
Он отвечает не сразу. Его плечи чуть горбятся. Порыв ветра окатывает его холодными брызгами, и он подтягивает колени к груди.
— Когда-то я знал, — роняет он. — А сейчас уже не уверен.
Я присаживаюсь рядом. Он слишком погружен в свои мысли, чтобы заметить, как быстро я стала ему близка. Даже не отдавая себе в этом отчет, он начинает делиться со мной всем, что наболело, начиная с невозможности играть в футбол и заканчивая финансовыми неурядицами родителей и поведенческими проблемами сестры. И все это обвязано непрочным, распадающимся по ниточкам бантом его собственного будущего — несмелыми мечтами об университете и планами на дальнейшую жизнь… Он взвалил на свои плечи слишком тяжкий груз; неудивительно, что его лодыжка не выдержала.
И снова безмолвные вспышки сверкают в грозовых тучах на горизонте — краткие промельки света, производящие свои разрушения где-то очень, очень далеко… Молния без грома может внушить тебе мысль, что она совсем не так опасна, как есть на самом деле.
Девушка, с которой Айзек пришел на пляж, сейчас стоит по бедра в воде, опасливо раскинув руки, как будто они помогут ей взлететь над накатывающей волной. Но волна ударяет ее, девушка чертыхается, а парень, стоящий рядом, смеется и плещет в нее водой. Она плещет в ответ, и теперь смеются оба.
Айзек наблюдает с лицом игрока в покер. Его колени по-прежнему подтянуты к груди. Защитная поза. Я вытягиваю ноги, отводя в сторону водоросли. Спустя мгновение он расслабляется и делает то же самое. Я теперь совсем близко к нему. Почти касаюсь, хотя он этого еще не видит.
— Им, похоже, весело, несмотря на холод, — замечаю я. — И все же твоей девушке следовало бы остаться здесь, с тобой. Или, во всяком случае, хотя бы предложить.
Айзек вздыхает.
— Шелби поступает так, как находит нужным.
— Вижу, — роняю я, а потом коварно добавляю: — Она ни разу даже не взглянула на тебя.
— И что? Просто она не хочет поворачиваться спиной к волнам, они могут застать ее врасплох.
Словно опровергая его слова, она поворачивается, и волна бьет ее в спину. Но даже при этом Шелби не ищет взглядом Айзека на берегу.
— Мне кажется, тебе следовало бы подарить свое внимание тому, кто ответит тем же, — молвлю я.
И тогда наконец он смотрит на меня. Я жду контакта — осторожного, деликатного, словно между двумя стыкующимися космическими кораблями, которые, возможно, Айзек когда-нибудь построит.
