— И все же ты мечтаешь стать таким, как они.
Он поворачивается ко мне, стукнув кием в пол, словно посохом.
— Трудиться ради всеобщего блага и ублажать самого себя — вещи не взаимоисключающие!
Тут уж я не могу сдержаться — хохочу во все горло:
— Конечно взаимоисключающие! Ты хоть слышишь, что говоришь?!
— Доказательство тому — ты сама, — упрямо гнет он свою линию. — Ты по-прежнему делаешь свою работу, когда тебя к тому призывают. И бьюсь об заклад — она приносит тебе удовольствие.
Отчасти он прав, и это выводит меня из себя.
— Моя «работа», как ты это называешь, — это только якорь для гораздо более возвышенного существования. А твоя проблема, Аддисон, в том, что твоя работа не просто служит тебе якорем — она пригвождает тебя к грунту.
Он кипятится еще больше:
— Я имею все основания гордиться своей работой!
— Ха! Теперь ты заговорил в точности как твоя сестра Рита. Что дальше? Начнешь вязать крючком?
Вместо того чтобы уклониться от моего удара, он принимает его грудью, позволяя моим словам проникнуть в его нутро. Наконец он произносит:
— Первое: Рита права. Второе: если передашь ей, что я это сказал, — отопрусь.
Я обеспокоенно оглядываюсь по сторонам — не видит ли кто, что я зависаю с Аддисоном. Бывают дни, когда мне хочется, чтобы частичка моего успеха перешла к нему. В другие дни я волнуюсь, что мое общение с ним опустит меня в глазах других. Что его дурацкий якорь затянет меня в глубины утилитарности. Крис и другие в верхней части его линии постоянно издеваются над Аддисоном. Они, конечно, сволочи без стыда и совести, но это не значит, что я жажду оказаться под обстрелом их токсичных колкостей.
По другую сторону зала Иней и Снежок заливаются смехом, и у меня мгновенно вспыхивает подозрение, что они хохочут над Аддисоном, а заодно и надо мной. Но нет — они ржут над словами парня в майке, как будто он выдал самый смешной в мире анекдот.
Аддисон хмуро смотрит на близнецов, щедро расточающих свое внимание его спутнику.
— У Кевина все шло как надо. Он получал хорошие оценки, принимал разумные решения. Я и думать не думал, что он злоупотребит нашей дружбой, как вдруг от него понеслось: «А ты еще кого-нибудь знаешь?» да «Когда я могу с ними встретиться?»
Аддисон в раздражении швыряет кий на стол:
— Значит, ему хочется тусить с братцами Коко? Танцевать с Крисом, пока не свалится? Ну и ладно, пусть его. Мне-то какое дело?!
— Но тебе есть дело, — возражаю я. — Ты такой очаровательный чудак! Именно это мне в тебе и нравится.
Лучше издевки не выдумаешь, ибо последнее, чего Аддисону хочется, это быть «очаровательным чудаком».
И в этот момент откуда ни возьмись на Праздник врываются двое пожарных и парамедик. Они проносятся мимо, не замечая меня. Они никогда не замечают никого из нас. В настоящее время их работа меньше связана с пожарами и больше с делом наших рук. Такова жестокая реальность: там, где для нас всё разгул и сверкающие огни, для них — заброшенные дома и океан отчаяния.
Ну и, как всегда, за ними следует Налоксон со своей обычной миной святого праведника.
— Привет, кузен! — говорю я ему с напускной сердечностью и получаю в ответ холодный, осуждающий взгляд. Нало тут же переносит все свое внимание на проблему, которую предстоит решить, — на тощую девицу, партнершу Криса. Они танцевали довольно долго, но теперь она валяется на полу, как тряпичная кукла, и над ней суетится парамедик. Крис в ярости. Что за манеры — врываться посреди танца! И ведь он еще даже не увел ее в VIP-салон! Какая наглость!
Парамедик немедля засаживает Нало за работу, и тот заключает девицу в свои объятия. Он надрывно воет, держа ее обмякшее тело. И — чудо из чудес! — она оживает. Налоксон, который слишком часто опаздывает, на этот раз явился вовремя, — в самый последний миг, но все же. Толпа вокруг негодует и улюлюкает, но вскоре забывает о происходящем, потому что находит занятия поинтереснее. Мы все отворачиваемся, и в тот же миг Нало, девушка и бригада скорой помощи пропадают, потому что их больше нет в нашем мире.
На долю Нало нечасто выпадают такие победы. Большинство наших протеже попадут сегодня в VIP-салон и умрут. Кое-кто спасется. Но даже тот, кому удастся выбраться отсюда живым, обнаружит, что держаться в стороне от Праздника очень трудно. Мало кто может устоять перед соблазном стать важной персоной. Каждого из гостей тянет узнать, что же происходит там, за высокими дверями, и эта тайна сжирает их живьем.
Что до моего строителя, то это его первый приход на Праздник. Он покончил с возлияниями от Ала, и готовится к следующему шагу. Уже стоит перед красной кожаной дверью VIP-салона, набираясь храбрости, чтобы войти. Конечно, без сопровождающего это не получится.
Я неторопливо подхожу к нему, ласково поглаживаю по руке и беру его ладонь в свою.
— Это не так трудно, — уверяю я. — Ты сделал все шаги, которые привели тебя сюда. Остался всего один. — Толкаю дверь и жду, когда он войдет.
Как только мы оказываемся внутри, дверь за нами захлопывается, и шум и суета Праздника стихают, как будто мы прошли сквозь воздушный шлюз. Мой строитель разевает рот — настолько здесь всё просто и элегантно. Ни раздражающего баса, ни теснящейся толпы. Здесь, в VIP-салоне, можно дышать спокойно — пока, конечно, ты в состоянии дышать. Ряды ионических колонн по обе стороны прохода образуют величественную колоннаду. Под нашими ногами пол из роскошного редкого мрамора: черные и белые полосы завиваются в серые вихри, и все это пронизано ярко-малиновыми прожилками, словно в камне застыла древняя кровь.
Из полутемных, освещенных свечами альковов доносятся шепоты и шорохи. В дальнем углу растет «лиана духов» — аяуаска
[20], такая огромная, что превратилась в дерево и проломила крышу; столбы лунного света пронизывают темное пространство зала. Красные и белые галлюциногенные цветы сияют в лунном свете, источая сладкий, неодолимо влекущий аромат. Но мы пришли сюда не ради аяуаски.
Мой строитель в равной мере и нетерпелив, и насторожен.
— Туда? — Он указывает налево, где пузырится гидромассажная ванна, оранжевая, как кальдера вулкана.
— Нет, — отвечаю я, ведя его вдоль колонн.
Он смотрит направо.
— Туда? — Он указывает на танцпол, гораздо более интимный, чем во внешнем помещении. Вместо диджея здесь играет живой ансамбль. Его участники владеют всеми мыслимыми инструментами, и любой, кто входит в VIP-салон, слышит ту мелодию, которую желает слышать. Но на самом деле эти музыканты играют не на музыкальных инструментах, а на струнах твоей души. Они ласкают твои самые чувствительные нервные окончания.
