И теперь у него осталась четвертинка последней таблетки.
Может быть, все пройдет, если как следует выспаться, думает Айзек. Или, может быть, ему поможет тесное человеческое общение. Последние две недели он совсем отгородился от окружающих. Айзек берет телефон, чтобы позвонить Шелби. Вообще-то, они постоянно на связи, но в последнее время, кажется, меньше, чем прежде. И хотя она опять начала писать эсэмэски, по большей части это групповая рассылка. Айзек не может вспомнить, о чем они говорили во время последнего своего настоящего разговора. Они смеялись? Ссорились? Не сказали ли они друг другу чего-то такого, в чем потом раскаялись бы? Но как он может раскаяться, если даже не помнит, что было сказано?
— Привет, Айзек, — говорит Шелби, взяв трубку после третьего звонка. Голос ее звучит… нормально. Не холодно, но и не особенно тепло. Ну да это же Шелби — сильные эмоции не в ее натуре.
— Привет, — говорит Айзек. — Чем занимаешься?
— Ничем особенным. Уроки учу. Как твоя нога?
— Лучше.
— Ну, это же хорошо, правда?
Что-то здесь не так. Она не то чтобы ступает по яичной скорлупе — скорее такое впечатление, будто она старается замести эту самую скорлупу в угол, с глаз долой и из сердца вон.
— У тебя все в порядке? — спрашивает Айзек до того, как она задаст тот же вопрос ему. А потом вдруг осознает, что она, может, и не задаст этого вопроса.
— Все хорошо, — отвечает она. — Почему ты спрашиваешь?
— Да так, нипочему, просто спрашиваю.
— Ну, наверно, со мной все в порядке, я так думаю.
— Это хорошо.
— Ага. Слушай, мне очень нужно доделать это задание, пока мозги не превратились в кашу. Позвоню тебе позже, хорошо?
— Хорошо, — говорит Айзек. Они прощаются и разъединяются.
Айзек повторяет в уме весь разговор снова и снова, не зная даже, как его понимать. При обмене эсэмэсками, когда невозможно прочитать эмоции другого человека, очень легко развязать свару. Ты думаешь, что твой собеседник злится на тебя, когда он на самом деле лишь подшучивает; ты думаешь, что он жесток, когда он на самом деле лишь ироничен. Вот для чего изобретены эмодзи. Вся его беседа с Шелби была как обмен двусмысленными записками без эмодзи. И теперь когти дерут уже не только глотку Айзека — они пробрались ему в голову. Залезли в глаза, шныряют, будто крысы, по зрительному нерву. И внезапно он обнаруживает, что плачет, сам не зная почему.
* * *
Его состояние достигает критической фазы на следующий день, во время матча. Он снова в игре, готов выложиться по полной. Его лодыжка в отличной форме, и он может продолжить с того места, на котором остановился. Айзек знает, что если и есть что-то, способное выбить его из накатанной колеи, то это воодушевление игры. Вся та неукротимая, беспорядочная энергия, что копилась и искрила в нем последние дни, скоро получит выход. Он направит ее на достижение своей цели. Сегодня он будет настоящей динамо-машиной!
Этот матч — квалификационная игра чемпионата штата. Тем больше причин играть в полную силу. Родители здесь, Рики и остальные друзья тоже, все празднуют его возвращение на поле. Шелби сказала, что она вроде как бы, может, и придет, но у нее задание, которое надо срочно выполнить. Айзек высматривает ее на трибунах, не теряя при этом фокуса на игре.
Перед самым началом матча тренер толкает одну из своих знаменитых воодушевляющих речей, каждая из которых завершается банальностью наподобие тех, что красуются на постере в кабинете учителя физкультуры.
Сегодняшняя мораль гласит: «Боль — это покидающая тело слабость».
Вся команда криком повторяет девиз за тренером, словно боевой клич.
Айзек поправляет щитки на голенях, зашнуровывает бутсы и рысцой выбегает на поле. Он твердо намерен изгнать слабость, поселившуюся у него внутри, и собирается насладиться этим процессом. Глубоко вдыхает сладкий запах свежескошенной травы. Прохладный предвечерний воздух омывает его тело. Мышцы на ногах сильны и упруги. Скоро эндорфины заполнят все образовавшиеся в нем пустоты. Сегодня его страданиям придет конец.
Раздается свисток. Игра начинается. Мяч перелетает от одного игрока к другому и наконец попадает к Айзеку, но тот почти мгновенно теряет его, и мяч переходит к сопернику. Но это ничего. Это ничего. Игра только началась. Айзеку надо лишь как следует разогнаться, это займет около минуты.
Почти весь тайм его команда проводит в обороне, отбивая одну атаку на их ворота за другой. И наконец Айзек видит свой шанс и не упускает его. Он делает рискованный подкат, выбивая мяч из-под ноги соперника. Товарищ по команде подхватывает мяч и пасует его обратно Айзеку.
Теперь мяч словно приклеивается к его ноге, и да поможет Бог любому, кто окажется на его пути!
Айзек ведет мяч от самых своих ворот и с дикой агрессией обходит одного, второго, третьего соперника. Вообще-то он всегда был командным игроком, но сегодня все иначе. Сегодня он не станет пасовать никому, если только не будет другого выбора.
Айзек понимает, что играет безрассудно. Это проявляется в том, как он обводит защитников. Как отталкивает их плечами. Он играет, применяя грубую силу. Он играет грязно. И это работает.
Трибуны наэлектризованы. Шквал подбадривающих криков. Тренер слетает с катушек. Айзек может забить гол. И он его забьет!
Линия защитников остается позади. Айзек, один на один с вратарем, несется с критической быстротой и не собирается сбрасывать скорость. Но мяч убегает от него слишком далеко вперед.
Вратарь кидается ему навстречу, точно рассчитав время и позицию. Он неизбежно заберет мяч.
И как бы впечатляюща ни была атака Айзека, эту схватку он обречен проиграть — и в глубине души осознает это. Но нечто, запрятанное в нем еще глубже, плевать на все хотело. Это существо царапает его внутренности. Повергает его в хаос. Оно не боится боли. Оно не просто хочет столкновения — оно жаждет полного разрушения.
Айзек несется, словно бык на арене, навстречу вратарю. Но тот, с его гораздо более низким центром тяжести, хватает мяч и сворачивается в клубок. Однако Айзек не останавливается. Он мчится прямо на соперника, врезается в него и, сбитый с ног, по инерции летит над вратарем по крутой баллистической дуге.
И врезается плечом в штангу ворот.
Он слышит треск кости, этот звук отзывается внутри него хлопком сверхзвукового перехода. Ужасное ощущение, будто в нем что-то лопнуло.
Человеческое плечо состоит из трех больших костей: ключицы, лопатки и еще одной, Айзек забыл какой. Вот с ней-то и проблема. Это там лопнули связки.
Айзек, ослепнув от боли, катается по траве, пока боль не становится такой мучительной, что он уже ни на что не способен, кроме как дышать и всхлипывать. Сквозь туман в глазах он видит маячащие над ним лица. Тренер. Еще кто-то, кого он не узнаёт. Кто-то не слишком деликатно прикладывает к его плечу пакет со льдом, и Айзек опять корчится и вопит.
