Мы срезаем путь через стройку, не слишком тщательно огороженную. Там и сям в бетонных тенях строящегося акведука видны следы пребывания бродяг, но сейчас здесь никого нет. Опасное место. И возбуждающее. У меня рождается идея.
— Открой рюкзак, — прошу я, но Айзек колеблется.
— Я хочу поскорее домой, — говорит он. — Не нравится мне эта часть города. Бывший бойфренд Айви живет где-то здесь.
Но я настаиваю:
— Мы ненадолго. Тебе нужно кое-что сделать, причем до того, как ты вернешься домой. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.
Он кивает. Еще бы ему не знать. Открывает рюкзак и принимается вытаскивать из него вещи. Открытку на день рождения. Анимешного болванчика. Любимую книгу Шелби. Мягкую игрушку — слона, потому что Шелби помешалась на слонах после поездки на сафари. Айзек складывает все это в кучу и глубоко вздыхает.
— Не хочу я это делать, — говорит он.
— Если ты не хочешь это делать, то зачем взял с собой жидкость для розжига?
Он достает брызгалку, которую утащил с домашнего барбекю.
— Ну и как, по-твоему, я должен ее поджечь?
— Пошарь в заднем кармане.
Он шарит и вытаскивает оттуда зажигалку. Это зажигалка его сестры, с помощью которой она разжигает свой бонг
[33]. Айзек усмехается.
— Хм, и как она сюда попала? — Как будто не положил ее туда сам.
— Делай, Айзек, — подзуживаю я со всевозрастающим предвкушением. — Сожги всё, пока не передумал!
Его сердцебиение ускоряется. Он стискивает брызгалку, обливая груду жидкостью. А затем вытаскивает из рюкзака последнюю вещь — полоску снимков, на которой они с Шелби строят рожицы в объектив фотоавтомата. Поджигает кончик полоски и, когда она разгорается, швыряет ее в кучу, и тогда вся груда — вжих! — вспыхивает, заставляя нас отскочить назад. Я чувствую поток его адреналина, чувствую, как его печаль, сгорая в пламени, уступает место странному воодушевлению. Ему необходимо было сделать это, и я знаю: его теперешние ощущения прекрасны.
И вдруг позади нас раздается голос:
— Эй! Это что там такое творится, а?
К нам торопится рабочий-строитель.
— Черт!
Айзек срывается с места. Я и прилив адреналина делаем так, что он не чувствует сотрясений плеча на бегу. Мы быстро отрываемся от строителя, впрочем, его интерес к нам пропадает, как только мы скрываемся из виду. Отбежав на приличное расстояние, останавливаемся перевести дух за бетонным пилоном, возносящимся к небесам и готовым поддержать автостраду, которую на него возложат. От восторга и возбуждения у нас кружится голова.
— Ты утверждаешь, что ты здесь ради меня, — говорит Айзек, сверкая глазами. — Ты и в самом деле так считаешь?
— Конечно!
И тут Айзек совершает нечто совсем уж безумное.
Он целует меня.
Меня пронизывает электрический ток. Нервные разряды устремляются по синапсам к терминалам связи — три с половиной триллиона вольт наполняют человеческое тело. Это же тысяча ударов молнии! Это же ядерная боеголовка!
Мы существуем не как вещи, а как события во времени.
И сколько бы раз я ни играла в эти игры раньше, сегодня все иначе. Потому что никогда прежде я не позволяла никому целовать меня.
Это я целую их. Не они меня.
И вот вам пожалуйста — мы здесь, вместе, застыли в объятии, которое ни один из нас не хочет прерывать, и бушующей в нас энергии хватило бы, чтобы уничтожить весь мир.
* * *
— Даю тебе последнюю возможность выбыть из нашего соревнования относительно Айзека и Айрис, — объявляю я Аддисону в ту же ночь на Празднике, разлегшись в своей персональной пляжной кабинке у кромки бассейна.
Аддисон топорщится:
— Ее зовут Айви, а не Айрис! И я не собираюсь выходить из соревнования. Я намерен побить тебя, честно и по справедливости.
Я усмехаюсь со всей снисходительностью, на какую способна:
— Адди, неужели ты не видишь, что я оказываю тебе услугу? Пытаюсь избавить от позора. Мне совсем не доставит радости зрелище твоего унижения, я не из таких.
— Ты как раз из таких! — возражает он. — Да и я тоже испытаю море удовольствия, когда ты проиграешь старому доброму Адди. — Он отвешивает насмешливый поклон. — Это я оказываю тебе услугу, Рокси, а то твое эго раздулось до такой степени, что того и гляди лопнешь.
Я помешиваю мизинцем коктейль, глядя в бокал, чтобы ненароком не встретиться взглядом с Аддисоном. Фосфоресцирующие оттенки красного и фиолетового перетекают друг в друга. Должно быть, Ал сегодня в неоновом настроении.
— Знаешь, что я думаю? — разглагольствует Аддисон. — Я думаю, что ты боишься проиграть и потому хочешь прекратить соревнование.
— Ты хоть слышишь себя? — И это все, что я говорю. Продолжать перепалку я не намерена. По-прежнему избегаю встречаться с Аддисоном глазами из опасения, что он прочтет в них то, что мне хотелось бы скрыть, — в таких делах он мастер. Вместо этого я оглядываю сияющий бассейн. Там плещется моя сегодняшняя спутница — девушка из китайского ресторана. Она не доставила мне особых хлопот. В бассейне с ней кто-то из нисходящей линии Молли — мускулистый новый дизайнер, сплошь кончики пальцев да язык. Мне глубоко безразлично. Предпочитаю одна нежиться в своей пляжной кабинке.
— Может быть, — продолжает Аддисон, — мне стоит распустить слух, что Рокси пытается отвертеться от пари? Наша орава просто обожает, когда кто-то из нас измазывается в грязи.
Я с такой силой грохаю бокалом о столик, что ножка ломается. В бешенстве отбрасываю бокал, не заботясь, куда он упадет или кто наступит на разбитое стекло. Все равно в угаре Праздника никто ничего не почувствует.
— Слухи — палка о двух концах, — напоминаю я Аддисону. — А я скажу, что ты все выдумал насчет пари, и тогда ты будешь выглядеть дураком. — И через секунду добавляю: — Как обычно.
Вижу, что ему стало слегка жарко под его неизменно идеальным воротником, но он пытается этого не показать.
— И что ты так зациклился на этом? — спрашиваю я. — А-а, ты думаешь, что не смог бы привести ее сюда, не подстегивай тебя наш спор? — По его лицу вижу, что попала в яблочко. — Ну точно! Дело тут вовсе не в пари. Ты используешь меня, чтобы подталкивать себя самого!
— Я могу привести Айви сюда, когда захочу!
— Так почему не приводишь?
— Ты знаешь почему! Суть не в том, чтобы просто сделать это, а в том, чтобы сделать это правильно. Так, чтобы родственнички из моей восходящей линии не перехватили ее.
