— А ты-то что здесь делаешь? — напускаюсь я на Риту. — Мальчишка на сцене мой питомец, не твой!
Она опускает вязание.
— Видишь вон ту девочку, там, впереди? Ей трудно усидеть на одном месте. Вот меня и призвали ей помочь.
Как это типично — бросать Риту на борьбу с подобными мелкими неприятностями.
— Если она не может спокойно сидеть на месте, это еще не значит, что ей нужна ты!
Рита вздыхает.
— Не мы принимаем это решение. Наше дело — служить своим питомцам.
— Питомцам! — ехидничаю я. — Даже наш жаргон подчеркивает всю нашу заурядность.
— Не заурядность, а ответственность, — возражает Рита. — Это слово напоминает нам, что мы призваны служить и заботиться. А те, что на Празднике, — они смотрят на людей как на объект собственности, дающий им возможность доминировать. Люди для них мишени; они их так и называют. — Она указывает на сцену: — Ты этого хотел бы для молодого человека, ради которого так стараешься?
— Конечно нет, — буркаю я.
Но я также знаю, что есть другие люди — взрослые, побитые жизнью, отлично сознающие разницу между пользованием во благо и злоупотреблением. Вот этих я без проблем сделал бы мишенями, обратив на них всю силу своего острого, как лазер, фокуса.
Девочка перед нами — подопечная Риты — начинает ерзать в кресле, и Рита, потянувшись к ней, обвивает шарфом ее плечи.
— Тихо, — произносит Рита, одновременно нежно и твердо. Девочка застывает. Затем расслабляется, и Рита возвращается к своему вязанию, удовлетворенная. — Видишь? Вот так-то лучше.
Я мог бы продолжать спор, но какой смысл? Разговаривать с Ритой все равно что пытаться что-то втолковать промышленному роботу. Она выполняет только одну операцию. Правда, выполняет отменно.
Значит, это все, что я собой представляю? Автомат, работающий на конвейере и штампующий одинаковые человеческие отливки?
Музыка заканчивается, и мальчик, на которого я затратил столько усилий, встает из-за рояля и кланяется. Публика взрывается аплодисментами. И хотя мне и в самом деле очень хочется сиять от гордости, я пересиливаю собственную природу. Сегодня я отказываюсь чувствовать что-либо, кроме обиды за пренебрежение.
6 Я буду РЕМОНТировать то, что ты придумаешь
АЙЗЕК
Айзек решает жить вопреки травмированной лодыжке. Он не позволит ей пустить его жизнь под откос. Он научился управлять автомобилем с помощью левой ноги. Вечером перед тренировкой юноша надевает неопреновую ортопедическую скобу, не видную под носком, переодевается в футбольную форму и выходит на поле.
Но бегает он сегодня медленнее, чем даже запасные игроки. Дело в том, что скоба вообще не помогает. И нескольких минут не проходит, как тренер замечает это и убирает его с поля. По сути, он велит Айзеку пересидеть несколько дней, а когда юноша протестует, тренер обещает поставить его на предстоящий матч, если тот «придет в норму».
Вот поэтому Айзек по дороге домой с огромной неохотой останавливается у поликлиники, принимающей без предварительной записи. Родителям он об этом не сообщает — те узнают обо всем, лишь получив извещение из страховой, а к тому времени будет уже поздно ругаться.
До закрытия поликлиники остается совсем недолго, и хотя перед Айзеком только один пациент, ожидание кажется ему вечным. Зайдя наконец в кабинет, он видит, что и медсестра, и врач мысленно уже закончили рабочий день. Врач задает стандартные вопросы, затем осматривает лодыжку. Айзек старается не гримасничать, когда тот нажимает на самые больные места.
— Немного пожелтела, — замечает доктор. — Давно она у тебя такая?
— Несколько дней.
— Надо сделать рентген, но лаборанты уже ушли. Приходи завтра, пропустим тебя вне очереди.
— И это все? — вопрошает Айзек. — «Приходите завтра»?
Врач профессионально пожимает плечами.
— Боюсь, у меня нет волшебной палочки. Приходи завтра на рентген.
* * *
Если есть что-то хорошее в отстранении от тренировок, так это то, что можно проводить больше времени с друзьями.
На следующий день после школы они собираются в гараже у Рики. Гараж — настоящий павильон развлечений, одно из немногих мест, которые заслуживают такого названия. Тут есть бильярдный стол, автомат с газировкой, даже пара старых добрых машин для игры в пинбол. Дядя Рики владеет свалкой, так что каждый месяц, а то и чаще, у Рики появляется очередное причудливое устройство, превращающее гараж в оазис, способный любого исцелить от скуки. Приобретения этого месяца — огромный, в полцентнера весом, телевизор начала века и игровая приставка, для которой требуется специальный адаптер, потому что такие порты больше не используются.
— Это старое Nintendo стоит сейчас дороже, чем когда было сделано, — хвастает Рики. — А игры — те еще дороже машин.
Чет, Шелби, Рэйчел и Рики сидят на диване и азартно щелкают кнопками, с напряженностью нейрохирургов играя в Super Smash Bros. Айзек, однако, не играет с ними — он удаляет зловредную программу из ноутбука Чета, поскольку в их компании он единственный, кто более-менее разбирается в электронике.
— Айзек, играть будешь? — спрашивает Рики.
— Буду, как только Чет перестанет засорять свой комп, шастая по порносайтам.
Рэйчел прыскает и пинает Чета в голову — на экране. Чет в свою очередь шутливо пихает Айзека в плечо — в реальности.
— Айзек не играет, потому что боится проиграть мне, — дразнит его Шелби, расположившаяся в кресле-мешке. Что недалеко от истины, ибо Шелби играет божественно. Айзек уже примирился с тем, что ему не суждено обставить ее, — разве что она ему поддастся. Чего она никогда не сделает.
— Ты образец для всей женской половины человечества! — хвалит ее Рэйчел. — И жуткая заноза в заднице. А сейчас умри! — Она жмет на кнопки с такой силой, что дешевый пластиковый пульт едва не разламывается пополам.
Айзек отрывается от работы и обводит друзей взглядом. Один учитель сказал, что их компания как будто сошла с обложки учебника по здоровому образу жизни. Разное этническое происхождение, разные интересы — все разное, собранное вместе в единую не совсем гармоничную картину. Но у их компании есть тот, кто объединяет их всех — Айзек. Каждый из друзей вошел в его жизнь на определенном этапе. Шелби он знает с начальной школы, с Рики познакомился на футболе, с Четом в летнем лагере, с Рэйчел в воскресной школе. Айзек для их компании словно клей; и когда после средней школы все перешли в одну старшую, они с первого же дня сбились в тесную группу. Пример органической дружбы в учебнике по здоровому образу жизни.
Ноут Чета гаснет — батарея села, и Айзек досадливо вздыхает:
— Где твой зарядник?
Чет указывает пальцем, улучив секунду между нажатием кнопок.
