– Просто скажи, что ты хоч… – он осекся, проследив за направлением моего взгляда, и громко выругался. Такие выражения можно было ожидать от разнорабочего на заводе, но никак не от утонченного мецената-театрала.
Мне показалось, что раздвоенный язык я увидела не только в зеркале, но и у самого Германа. Наяву. Совсем близко.
Видимо, это было последней каплей, потому что окружающие предметы потеряли цвет, став разом черно-белыми, а затем стремительно начали бледнеть, пока все не потонуло в белой пустоте, поглотившей мой разум.
***
Сначала был запах. Пахло куриным бульоном, свежим хлебом и нарезанной зеленью. Я улыбнулась, вдыхая полной грудью. В голове сложились манящие образы лета, дачного домика у реки, где я когда-то отдыхала у бабушки.
Затем была музыка. Отрывистые сильные ноты, цепляющие, узнаваемые. Тихая речка стала бурным потоком, беспощадным водопадом. Прокофьев, «Танец рыцарей» из балета «Ромео и Джульетта». Не узнать одну из любимых тем я не могла.
Но, открыв глаза, я с удивлением обнаружила себя лежащей на собственном диване. Села, протирая глаза. Музыка доносилась из кухни, оттуда же шел чарующий запах и раздавалось бряцание посуды.
Осторожно встала. Чувствовала я себя на удивление хорошо. Не было даже привычной в последние дни тошноты.
Прошла вдоль коридора, боязливо заглянула на кухню. Пришлось снова протереть глаза, потому что увиденное никак не могло быть правдой.
Герман Нагицкий, сняв пиджак и небрежно бросив его на спинку стула, нацепил на себя мой старый, заляпанный въевшимися пятнами фартук и что-то увлеченно помешивал в кастрюле, стоящей на плите.
Пахло при этом так, что пришлось несколько раз сглотнуть набежавшую слюну.
Худая жилистая фигура, высокий рост и длинные тонкие пальцы, которыми я невольно залюбовалась. Его пальцы мне нравились больше всего. Наверное, поэтому после того, как я увидела, как он играет на рояле и они невесомо порхают по клавишам, и согласилась впервые пойти с ним на свидание. О чем только думала, дурочка!
«Танец рыцарей» подошел к концу, телефон, из которого он раздавался, на миг замолчал, и именно в этот момент мужчина заметил меня.
– О, Ирочка! – подбежал и, осторожно подтолкнув в спину, усадил на стул. – Садись. Суп наливать?
Он щелкнул по лежащему на столе телефону, выключая звук.
– Я еще сплю? – с надеждой спросила я.
– Плохо себя чувствуешь? – он картинно вздернул брови, а затем, взяв меня за подбородок, повертел мою голову из стороны в сторону, придирчиво оглядывая. – Ну-ка открой рот.
– Эй! Хватит! – я отодвинулась, выставляя вперед руки. – Сюрреализм какой-то.
Я взглянула поверх его головы, поймав отражение в кухонном шкафчике позади. И в этот момент я наконец вспомнила, что произошло.
Рога! Змеиный язык! Я видела их!
Вот только сейчас ни сам Нагицкий, ни его отражение ничего подобного больше не демонстрировали.
Но галлюцинации были еще не самой большой проблемой. Самой большой проблемой была двойня, которую мне сегодня показали на УЗИ. И теперь мой бывший знал об этой проблеме.
«Бывший, – горько усмехнулась своим мыслям. – Можно подумать, три свидания и один единственный раз близости можно считать за отношения!»
– Я не разрешала хозяйничать на моей кухне, – произнесла я с нажимом. – Вам лучше уйти.
– Тебе стало плохо, так что я не мог оставить тебя одну, – он невозмутимо пожал плечами. – Нужно же было чем-то себя занять, пока ты в себя приходишь. Тем более что в холодильнике у тебя шаром покати. Пришлось доставку продуктов вызвать, чтобы хоть что-то приготовить. Ты в курсе, что беременным надо хорошо питаться?
Он укоризненно покачал головой и вздохнул так, словно вдалбливает третьекласснице дважды два.
– Кстати, ты все ешь? Какие-то особые предпочтения или алергия?
– Только на лаванду... – машинально ответила я, но тут же смутилась, чувствуя, как щеки заливает краской.
Боже, какой стыд! Он копался у меня в холодильнике, а я там полгода, наверное, не мыла! И в шкафах столько пыли…
– Лучше бы «Скорую» вызвали! – постаралась упрекнуть его в ответ. Получилось куда резче, чем хотелось бы. А нечего рыться там, где не просят!
– Зачем? – он удивленно приподнял брови. – Я тебя осмотрел. Ты была в полном порядке. Просто перенервничала.
– Осмо… трел? – повторила эхом, чувствуя, как ладони буквально гореть начинают от нестерпимого желания ударить эту самодовольную напыщенную сволочь. – С какой стати?!
– Как врач, – кивнул он и, видя, что я не понимаю, добавил, – я закончил медвуз с отличием, лет этак… хм… шестнадцать-семнадцать назад. Как время летит. Год отучился в ординатуре, но так и не закончил. И потом по специальности не работал. Но кое-что помню еще.
– Ух ты… – от неожиданности я даже злиться перестала.
Нагицкий – медик? Кто бы мог подумать. Затем прикинула, во сколько обычно заканчивают учиться…
– Я думала, вам еще нет сорока, – не слишком вежливо брякнула я, лишь затем опомнившись, что я такое несу. Какая мне разница, сколько ему лет. Будь он хоть трижды доктором медицинских наук, пусть убирается из моей квартиры.
– Нет, нет, – обезоруживающе улыбнулся он. – Я тебе говорил уже. Мне тридцать пять. Ну так что? Как насчет супа?
И пока я пыталась понять, во сколько же он мог закончить свой вуз, он, не дожидаясь ответа, успел поставить передо мной целую тарелку и сам сесть рядом.
– Ешь, – подтолкнул ко мне ложку, – и пока ешь, я расскажу тебе, как мы будем жить дальше.
– Мы? – я чуть не подавилась на этих словах. – Подождите, о каких «мы» может быть речь?
– Ирочка… – тяжело вздохнул Герман.
– Не называйте меня так, – тихо попросила я, почувствовав, как от этого обращения у меня по телу пробежали мурашки. В наш единственный раз он называл меня именно так.
Мужчина недовольно поморщился. В этот момент его телефон вдруг снова заиграл классическую мелодию, я перевела взгляд на экран мобильного, все еще лежащего на столе.
«Хурма».
Я моргнула два раза, чтобы убедиться в том, что прочитала правильно.
Нагицкий же поспешил скинуть звонок и убрать телефон в карман, но не прошло и нескольких секунд, как мелодия снова повторилась.
– Секундочку, – елейно произнес он, вставая с места и отходя в сторону. Вид у него при этом был такой, что звонившему следовало лишь посочувствовать, если причина звонка бы недостаточно веской.
Прежде чем Герман вышел из кухни, я лишь успела уловить краем уха женский голос.
Интересно, кто это ему звонит? Хотя нет, совсем не интересно. Наверняка очередная дурочка, на которую он положил глаз. В театре про него и его девиц ходило множество сплетен. Говорили даже, что в примы, кроме как через постель, не попасть.
