Остальные члены августейшего семейства не имеют личных гербов, обозначающих их статус в семье. Однако могут добавлять к основному полю полосы личных стихий. Так, ее высочество Шуалейда имеет право на аметистовую и лазурную полосы в гербе.
Краткий геральдический справочник империи Фьонабер
4 день журавля. Риль Суардис
Шуалейда шера Суардис
До королевской столовой они добрались без приключений, если не считать встречи с виконтом Торрелавьехой в Народном зале. Зачем ее понесло в Народный зал именно сейчас, Шу не очень-то понимала. Ну, рассказала она Себастьяно сказочку из тех, что бродят по дворцу. Ну, захотелось ему пощупать мраморного единорога и убедиться в том, что он волшебный. Вполне можно было сделать это в другой раз. Но…
Честно говоря, ей самой хотелось слегка отвлечься и проветриться перед встречей с Каем. И – самую капельку! – подразнить придворных новым, с иголочки, мундиром МБ на Тигренке.
Народного зала Шуалейда опасалась, сколько себя помнила. Еще до отъезда в Сойку она услышала шепот служанок, намывающих мозаичные полы: мол, огромный стеклянный купол, заменяющий центральной части дворца крышу, непременно рухнет, как только в королевской семье закончится магия, и перед тем единорог из фонтана посреди зала сбросит мраморную шкуру и сбежит в эльфийский лес. А пока нельзя приходить сюда по ночам, потому что статуи вдоль стен на самом деле не статуи, а окаменевшие древние шеры, и в лунном свете они оживают, бродят по дворцу и, вот тебе круг, среди них точно прячется сам Ману Одноглазый!
Собственно, это она Тано и пересказала. Хоть она сама в жуткие сказки давно не верила, но страх остался. Огромное пустое помещение, пропитанное многовековым колдовством, наводило на мысли о собственном ничтожестве и бренности бытия. Особенно когда видишь следы мощнейших плетений, намертво въевшиеся в камень, и понимаешь, что для того чтобы хотя бы приблизиться к такому уровню мастерства, придется учиться лет двести.
Едва Шуалейда в сопровождении красавца лейтенанта переступила порог, немногочисленные шеры их тех, что являются во дворец, как на службу, разом замолкли и обернулись. Клинки взглядов скрестились на ней и Тано: сегодня же по столице пойдет гулять очередная сплетня об убитом и поднятом колдуньей юноше, а то и о новой лейб-гвардии наподобие императорских големов.
Шеры кланялись, представляя себе восторг и зависть приятелей-сплетников. Лакеи по углам разрывались от желания первыми поделиться новостью в людской. Шуалейда милостиво кивала в ответ на приветствия. Себастьяно невозмутимо следовал за ней. Все как всегда. Правда, на этот раз Шу целенаправленно шла к фонтану – чем вселяла в сердца шеров предчувствие какой-то особенно интересной сплетни.
– Его надо погладить но носу и сказать волшебное слово, – тоном заговорщицы сказала она Себастьяно.
– Какое?
– Трумс-бумс-блямс, – очень-очень таинственно прошептала она.
И придворные, и лакеи навострили уши.
– Трумс-бумс-блямс, – с крайне серьезной миной истового служаки проговорил Себастьяно и вдумчиво погладил единорога по мраморному носу.
Шеры и лакеи чуть из штанов (или юбок) не повыпрыгивали от любопытства. Кто-то, не дожидаясь конца представления, кому-то шепнул: совсем ей чердак продуло, плохо дело…
Ага, плохо. Ну давай, Рожка! В детстве получалось, сейчас точно выйдет!
Послушный ее желанию, мраморный единорог фыркнул, потряс гривой и загарцевал. Вырывающиеся из-под его копыт струи воды окрасились во все оттенки сначала фиолетового, потом синего, голубого, зеленого….
– Ой, радуга!.. – первой заверещала какая-то служанка.
А радуга, повисшая над танцующим единорогом, поднялась и рассыпалась водяными брызгами. Прямо на Себастьяно, который таращился на чудо чудное с чистым детским восторгом. Брызги ничуть не испортили ему настроения, напротив – он поймал воду в ладони, дунул… и фонтан зазвенел, запел какую-то незнакомую чарующую мелодию.
– Благословение богов! – тут же зашушукались среди челяди.
Благородные шеры подхватили.
– Ты имеешь успех, – хихикнула Шу, беря Тано под локоть. – А теперь самое время стратегически отступить.
Тано хихикнул в ответ, кивнул самым любопытным шерам, послал воздушный поцелуй какой-то служанке, запрыгнувшей на табурет, чтобы лучше видеть чудо, и они сбежали.
Ну, почти сбежали.
Когда они были на половине дороги обратно, к дверям в западное крыло, дверь восточного отворилась. Шу обернулась на скрип и какое-то еще странное чувство…
Себастьяно – вместе с ней, резко и настороженно, готовый защищать от любой опасности.
– Надо же, Торрелавьеха, – прошипела Шуалейда, всей кожей чувствуя дух гоблинонежити, пропитавший виконта. – Интересно, что он забыл в башне Рассвета.
– Спросить? – едва слышно поинтересовался Себастьяно.
– Не стоит. Он сам сейчас подойдет.
Она и так, безо всяких вопросов, видела его страх и вину. Да у него на лбу было написано крупными буквами: заговор.
На лучезарную улыбку Шуалейды, обращенную лично к нему, виконт ответил поклоном с подметанием шляпой пола. Все взгляды тут же обратились на него. А Шу добавила жестом: подойдите, темный шер.
Сияя, как начищенный динг, Торрелавьеха поспешил к ней, хотя самым большим его желанием было бежать без оглядки. Причем даже не столько от Шуалейды, сколько от Бастерхази.
– Что-то вы, виконт, зачастили во дворец. Ищете благоволения придворного мага?
Торрелавьеху перекосило. Где-то внутри. Снаружи он все так же сиял галантнейшей из улыбок.
– Его темность изволили интересоваться судьбой одной шкатулки из коллекции покойного виконта, – соврал он.
– Ах, вечно их темность интересуется всякими сомнительными древностями. Надеюсь, в той шкатулке не было Мышиного короля или болотной лихорадки.
При упоминании забытого проклятия среди придворных послышалось хмыканье, пахнуло злым весельем и свежими сплетнями. Шуалейда сделала себе заметку: узнать потом, в чем дело. Газеты, может, почитать.
– Сожалею, но не могу знать, что находилось в той шкатулке, ваше высочество. Перед самой смертью виконта она была похищена из нашего дома, но Магбезопасность, – Торрелавьеха метнул на Себастьяно острый взгляд, – до сих пор не раскрыла преступления. Хотя я уверен, что безвременная смерть отца напрямую связана с потерей шкатулки.
Теперь уже злым весельем пахнуло от Тано: похоже, именно он ту шкатулку и украл. Шуалейда едва не рассмеялась. Злые боги, вот она, политика во всей красе! Придворный маг приторговывает амулетами и запрещенными зельями, обе принцессы – постоянные покупатели в лавке Ткачей, а в МБ служат воры и убийцы. О, высокая романтика!
Кстати, насчет смерти отца виконт мог быть прав. С одним только уточнением: его убила не потеря шкатулки, а сама шкатулка. Кто-то проклял род Торрелавьеха, давно, с полвека тому. А она нечаянно то проклятие уничтожила. Иногда так бывает: если человек и так на краю Бездны, любое изменение его подтолкнет. Но рассказывать это виконту она, разумеется, не собиралась. Ей вовсе не положено знать о содержимом шкатулки.
