— Я же говорила, что он сразу бросится сюда, а вы мне не верили. Так что вы проиграли, и я первая за ним ухаживаю. Мы очень рады видеть такую знаменитость на нашем корабле, проходи, присаживайся рядом с пилотом в соседнее кресло, мы готовы исполнить любое твоё желание, — сказала симпатичная девушка в форме старшего лейтенанта и с нашивками капитана корабля.
— Что вообще происходит, вы мне объясните, а то я ничего не понимаю? — сказал я, усаживаясь в кресло второго пилота.
— Ты бы знал, какая война происходила за право купить билет на рейс с тобой? Его можно было приобрести только по знакомству, деньги же никто не считал. Ты сейчас самый завидный жених в этой системе. Мне, к примеру, пришлось напрячь все связи дяди, чтобы перевестись на этот шаттл, и это только ради возможности взглянуть на тебя, а на что пошли другие члены экипажа, я даже боюсь подумать, — ответила капитан корабля.
— Но ведь у меня уже есть девушка, и я не собираюсь менять её на другую, тем более, что у нас всё серьёзно, — ответил я, чувствуя себя как дичь, на которую вышел охотиться крупный хищник.
— Ну это не помеха. В крайнем случае, любая из нас согласится стать твоей любовницей, — сказала она, при этом наклонившись так, что расстёгнутый комбинезон дал возможность оценить её четвёртый размер груди.
— Я сказал, что у меня уже есть девушка и менять её на любую другую, я не собираюсь, — ответил я, отводя взгляд в сторону.
— Ну хотя бы по одному поцелую, — не отступала она.
— Нет.
— Ну тогда оставь хоть автограф, — продолжала она свой напор.
— В конце полёта, если он пройдёт без эксцессов, — твёрдо сказал я.
В этот момент вмешалась вторая девушка, сидящая сейчас на месте пилота и выводящая шаттл из ангара станции:
— Я же говорила тебе, Мелиса. Он достоин звания Героя. Таких, как он, на сладкое не возьмёшь. Таких можно только заполучить, только став хорошим и надёжным другом, только тогда появится ма-а-аленький такой шансик. Да ты не бойся, никто тебя здесь не покусает, а то я смотрю, ты вцепился в рычаг катапультирования, он всё равно отключён. Но ты сам согласись, мы же должны были попробовать, ведь такой шанс выпадает один из ста миллионов.
— Да вы все маньячки какие-то. Вокруг что мужиков кроме меня больше нет? Как мне теперь назад при посадке идти? Они ведь меня разорвут на сувениры, — спросил я.
— Давай так, ты нам расскажешь, что-нибудь из твоей жизни, что не смогут выкопать репортёры, а мы проведём тебя через аварийный выход? — предложила первый пилот.
— И что вам рассказать, мою биографию я уверен уже исследовали под микроскопом.
— Тогда про своих родственников, ведь у тебя наверняка был кто-нибудь не менее достойный?
Я задумался на время, а потом решился:
— У меня был прадед, которого, как утверждают родственники, забрали инопланетяне, или он провалился во временную воронку. Здесь мнения расходятся. Ещё до освоения солнечной системы, мой прадед, его, кстати, звали Михаил Волков, прогуливался днём по пляжу. На небе не было ни одного облака, как внезапно в него ударила молния, а потом в место, где он стоял, молнии стали бить не прекращаясь. Они били очень долго, но, когда всё закончилось, на месте удара молний не обнаружили даже тела, но, что самое странное, и следа удара самих молний на берегу не обнаружили. Это происшествие попало на видеокамеру, и там было видно, как тело прадеда поднимается в воздух и исчезает. Потом понаехали учёные, и вроде как нашли временную аномалию, которая потом исчезла. Но толком так выяснить ничего не удалось. Официально его признали погибшим и даже устроили похороны. Прабабушка потом говорила, что он ей часто снился. Рассказывала об огромной империи и о войне, которая закончилась разгромом всего человечества. Говорит, что видела его жён и детей, а также инопланетных существ, напоминающих наших жуков и пауков. Это пересказывал мне мой отец за год до того момента, как они погибли на станции. Вот собственно, и всё.
— Очень интересная история, но её лучше не афишировать, а то у нас есть повёрнутые на этом люди, они могут посчитать что ты сам пришелец. Тем более, после твоих невероятных похождений.
Тут в разговор неожиданно вмешалась третья девушка.
— А скажи, там в подбитом истребителе и на вражеском корабле тебе было страшно?
— Если честно, то да. Когда меня подбили, я ждал ещё один выстрел, который должен будет добить меня, но противник отвлёкся на другие цели, и меня оставили в покое. Я сумел подавить свой страх, мне в этом помогла уверенность, что я уже умер и злость, что я не смог отомстить за смерть родителей. А потом у меня уже появилась цель — разменять свою жизнь подороже. И мне это удалось, только ещё я умудрился выжить. Теперь я хочу окончить курсы по рукопашному бою и по диверсионной работе в тылу противника. Ведь я на самом деле тогда растерялся, и мне повезло, что я не нарвался на профессиональных десантников, иначе они бы уделали меня в считаные секунды, — ответил я, рассматривая из кабины пилотов, окружающий нас космос, по которому я уже соскучился. Мне очень хотелось сесть в кабину истребителя и выдавить из него всё, на что он способен.
Видя, как я смотрю в лобовой иллюминатор с выведенными на него тактическими данными полёта, капитан сказала:
— Хочешь порулить?
И дождавшись моего кивка, приказала:
— Первый пилот переведите управление на второго пилота, — и добавила уже мне. — Ты только поаккуратней, здесь скорости другие и противоперегрузочного геля нет.
Я кивнул и, взявшись за штурвал, немного довернул его, выравнивая траекторию полёта. Блаженство от ощущения корабля, который повинуется твоему импульсу, было непередаваемое. Это может ощущать только пилот, и хоть скорость была черепашья по сравнению с истребителем, меня всё равно наполнила небывалая радость. Так я провёл за рулём почти полчаса, пока внезапно у меня не задрожали руки, я попробовал сконцентрироваться, но от попытки взять тело под контроль, у меня внезапно из носа пошла кровь. Это вовремя заметила первый пилот и вовремя перехватила управление, сообщив об этом. Я сразу же отпустил штурвал и откинулся назад, чувствуя невероятную усталость.
Капитан отстегнула страховку и, встав со своего кресла, подала мне вату с медицинским гелем. Поблагодарив её кивком, я засунул ватку на пять секунд в обе ноздри, после чего выкинул в утилизатор. Все с вопросом уставились на меня, а я, закрыв глаза, откинулся в кресле и, подождав, когда дрожь уйдёт, сказал:
— Это последствия взрыва и ранений, я думал, что всё прошло, но… — сказал я, оборвавшись на полуслове.
Так в тишине прошло минут пять, пока капитан не сказала,
— Ты не сдавайся. Я уверена, что это пройдёт. Мы все в тебя верим. Ты, главное, борись до конца, как там, когда уже думал, что уже всё. Не дай этому сломить тебя. У меня деда тоже контузило, и его отстранили от полётов, так он каждый год подавал на пересдачу допуска и через одиннадцать лет его получил. Ты, главное, не сдавайся.
