Медики под охраной двух ополченцев добрались до нас через пять минут, и нас стали приводить в чувство, а кого-то, наоборот, погружая в медикаментозный сон, чтобы избежать шока. Через двадцать минут моё тело уже лежало на столе перед медиком, который начал вынимать из моего плеча куски сломанных костей и попавшие в рану элементы одежды и скафандра.
– Почему-то я не удивлена, что встретила тебя именно здесь, – произнёс знакомый голос за медицинской маской, с огромными линзами вместо глаз: – Я теперь могу встречать своего мужа только на больничной койке? Вначале мы с Валерией думали, что ты завёл себе другую. Месяц, мы посменно дежурили рядом, подкупая твоих сослуживцев, чтобы они сообщали, с кем ты встречаешься и куда ходишь. Но нет, ты занимался ничем, кроме укрепления своего тела. Мы даже залезли в медицинский диагност, выяснить, может, у тебя там проблемы с этим, но он сообщил, что у тебя там всё функционирует и в полном порядке. Поэтому я хочу предупредить тебя, если ты не наладишь с нами нормальные отношения, мы обидимся на тебя, а обиженная женщина способна на месть, необдуманную, безрассудную и бессмысленную. Хватит уже бегать от нас, мы примем тебя таким, как ты есть, и то, что ты скрываешь свои вспышки гнева, ни для кого уже не секрет. Мы это готовы пережить, только возвращайся к нам. Мы же небездушные создания, и нам тоже нужно внимание и ласка, а проблемы нужно решать совместно, – сказала моя жена Мелиса.
– Хорошо, я попробую начать сначала, – сказал я и потерял сознание.
Глава 11. Диверсанты
Сначала надо ввязаться в серьёзный бой,
а там уже видно будет.
Наполеон Бонапарт
В чувство меня привели довольно быстро, мои кости уже начали срастаться, а открытые раны были надёжно зашиты. Сверху наложили эластичный пластырь, который гарантировал, что раны не разойдутся. Закончив меня зашивать, моя супруга переключилась на следующего пациента, а я остался предоставлен сам себе. В принципе, я мог отлежаться сейчас, но жажда действия после стольких месяцев практически ничего неделания заставила меня связаться со своим временным руководством. На выходе из госпиталя мне отдали мои трофеи и личное оружие. Что удивительно оружие зарядили и снабдили запасной обоймой, а мой вибронож был полностью заряжен и к нему прилагались стандартные ножны с магнитным поясом. Внешне он походил на обычный десантный нож для резки строп и рукопашной схватки. Одев на руку интерком, я связался с дежурным.
– Лейтенант Волков, только что выписан из госпиталя и готов приступить к выполнению своих обязанностей, – сказал я через ручной интерком, связавшись с руководством.
– У вас освобождение на неделю, вам рекомендовано пройти курс восстановления, – ответил диспетчер.
– Как справимся с угрозой, обязательно пройду, а сейчас готов выполнить новое задание, – ответил я.
– Хорошо, направляйтесь в центр сбора, там вы получите обмундирование и новое задание. Просьба не задерживаться, сотрудников СБ не хватает, я вас уже внесла в список пополнения.
На экран интеркома пришёл маршрут моего движения, а вместе с ним включился таймер отсчёта, когда я должен прибыть на контрольную точку. Задерживаться я не стал и быстрым шагом направился по указанному маршруту, при этом мне приходилось пользоваться второстепенными туннелями и переходами. Около десяти раз меня останавливал патруль и проверял мои документы, а уже в самом конце маршрута я нарвался на сотрудника Службы Безопасности с тремя солдатами в старых штурмовых скафандрах, но с новыми плазменными ружьями.
– Ваши документы, – попросил он, когда я неожиданно вынырнул из переходного шлюза между уровнями.
Моё появление для него было явно внезапным, и он не ожидал встретить меня тут.
– Что вы делаете на этом уровне? Здесь закрытая зона для военных и гражданских, – сказал он, протягивая сканер к моему интеркому.
Что меня насторожило в нём, я не знаю, но по привычке я включил своё эмоциональное восприятие окружающих. То, что последовало сразу за этим, немного напугало меня и ввело в небольшой стопор. Адреналин выплеснулся в кровь, но внешне я оставался спокойным. Все трое были предельно напряжены, а их спокойствие было только внешним. От них я ощутил ненависть, тревогу и страх. Передо мной стояли не те, за кого они себя выдавали, поэтому показывать свой пропуск сотрудника СБ я не стал, а ограничился только пилотским удостоверением. При себе я имел стандартный плазменный пистолет и одну запасную обойму, а стоящие передо мной люди были одеты в очень мощную защиту и имели плазменные ружья последней модели. Вступать с ними в перестрелку я не мог, так как на их стороне явное преимущество, а сам я в обычном лётном скафандре, способном перенести разгерметизацию отсека и продержаться до прибытия помощи. Воевать в нём было полным безумием, но именно это я и собирался сделать. Мельком глянув на интерком, я понял, что связь блокируется и отправить сигнал помощи я не смогу, а значит, скорее всего, меня не отпустят живым из этого отсека.
– Следую к месту дислокации лётной группы, только что из госпиталя, там же написано в путевом листе и раньше здесь закрытой зоны не было, – сказал я, вставая так, чтобы офицер меня закрывал от остальных солдат. Сам он был в новом скафандре сотрудника СБ местной службы, а не с моего корабля.
– Теперь эта зона закрыта, и мы вынуждены вас арестовать, – сказал он, снимая наручники со своего пояса.
Только теперь я понял, что так напрягло меня в самом начале. Под грудной бронепластиной, виднелось небольшая прорезь, как от виброножа, а на нагрудной бирке стояло женское имя. Значит, скафандр сняли с убитого сотрудника СБ, отсюда у них и сканер с кодами допусков. Дальше я действовал на одних рефлексах и на каком-то зверином чутье. Я позволил офицеру взять меня за левую руку и защёлкнуть магнитный наручник на ней. От этого все присутствующие немного расслабились, а я постарался замедлить время и молниеносным движением выхватил со своего пояса висящий сзади вибронож, одновременно включая его.
Сделав полшага к офицеру и прячась за него, я вонзил свой нож в то же место, куда пришёлся предыдущий удар. После этого я обхожу его с левой стороны и одновременно с этим толкаю его в сторону стоящих солдат, а сам совершаю прыжок и вонзаю нож прямо в лицевой щиток одного из солдат. Оставшиеся двое противников начали поворачивать оружие в мою сторону, а один из них начал стрелять, попадая в то место, где я стоял мгновение назад.
Выдернув нож, я делаю свою первую ошибку, забыв, что на мне нет скафандра с усиливающим экзоскелетом. Прыгнув в сторону второго солдата, я в полёте бью его ногой в шлем, стараясь достать его с первого удара, но мой удар приходится как в бронированную стену, а нога отзывается болью. Упав на пол, я чувствую опасность и делаю кувырок в сторону из очень неудобного положения, а затем ещё серию кувырков, так как мой противник ведёт непрерывную стрельбу, стараясь попасть в меня. Времени на полноценный рывок не остаётся, и я делаю бросок вперёд под ноги к противнику и, перехватив оружие противника одной рукой, втыкаю свой нож ему в колено, отчего я ощущаю адскую боль противника, захлестнувшую его сознание. От рывка меня отбрасывает в сторону второго противника, опять падаю, сильно ударившись лицом об пол, так как стараюсь не выронить свой вибронож. Новый противник уже развернулся в мою сторону и практически навёл оружие на меня. Я втыкаю нож в то место, где находится спусковой курок и палец моего третьего противника, отрезаю их оба. Мой противник не растерялся и сразу же выпустил оружие из рук, ударив меня ногой в живот. Увернуться я уже не успевал, и меня опять отбрасывает на пару метров в сторону упавшего на колени офицера СБ. Прячась за ним, я чувствую, как содрогается его скафандр, от попадания пуль в его тело. Мой мозг работает с неимоверной быстротой, оценивая возможные варианты дальнейшего развития событий. Стрелял в меня второй солдат, которому я нанёс удар в колено. Третий противник вытаскивал из кобуры на поясе плазменный пистолет. В это же время, моя левая рука уже расстегнула кобуру убитого офицера и доставала его пистолет. Теперь понятно, почему он не пользовался им, на оружие была привязка к владельцу, но для действующего сотрудника СБ это не составит проблемы, так как мы все могли пользоваться оружием своих коллег, так как чип сотрудника СБ, вшитый в мою руку, позволял пользоваться любым оружием сотрудников Службы Безопасности. Придерживая дёргающееся тело офицера, я, не выглядывая, а только выставив пистолет, начал стрелять в раненого противника, целясь прямо в его лицевой щиток. Разрядив обойму, я смог вывести противника из строя, и стрельба на секунду прекратилась, но последний, не пострадавший боец стал стрелять по мне из пистолета. Как я успел заметить, он был старого образца и достался ему, скорее всего, вместе со скафандром. Выстрелы происходили с задержкой почти в полсекунды, что давало мне шанс прятаться за временным укрытием, смещаясь вместе с моим противником, который, чтобы попасть в меня, стал обходить меня слева. Параллельно с перемещением я считал выстрелы, чтобы не дать противнику перезарядиться. На тридцать втором выстреле, выстрелы смолкли, хотя я слышал щелчки пустого пистолета. Противник явно не ожидал, что в магазине будет настолько мало патронов, и я не дал ему шансов исправить свою ошибку. Выскочив из-за укрытия, я метнулся в его сторону, а он, выхватив с пояса такой же, как у меня нож, встал в стойку.
