Тут же они сменили своих оставшихся товарищей, приняв от них раненых, а их отправили вооружаться.
– Теперь мы повоюем, этот бот был штурмовой группы «Кречет», там столько всего было, пока торпеда не взорвалась в десантном отсеке. Зато грузовой отсек был цел. Возьми винтовку, она для тебя будет тяжеловата, но зато возьмёт броню даже штурмовых скафандров противника. Как там наш корабль?
– Называть раздолбанный транспортник с одним из пяти двигателей кораблём, проблематично, но через три минуты он будет готов к отлёту. Сейчас поставят блокировку на несуществующие движки и введут корректировку, и возможно, мы сможем на нём покинуть эту станцию, хотя я очень сомневаюсь, что он сможет взлететь, но механик уверяет, что до малой орбиты он дотянет, а там, как повезёт, – ответил диспетчер.
Когда я уселся в пилотское кресло без компенсаторов, а майор с отрядом стал грузиться в трюм, нападавшие прожгли первую дыру в стороне от того входа, через который они пытались проникнуть на палубу. Оборонявшиеся развернули второй истребитель в сторону новых противников, но то, что в скором времени оборона палубы падёт, было понятно всем.
Проведя быструю диагностику, я, закрыв внешний люк грузового отсека, дал тягу на единственный двигатель корабля. Внешняя аварийная заслонка для экстренной эвакуации была открыта, и, дав полную тягу, я стал разгонять корабль. Отсутствие трёх двигателей вносило свои сложности в управление, корабль начало разворачивать, а угла поворота компенсаторов двигателя не хватало для полноценного управления. С правой стороны вообще отсутствовали все компенсаторы, и корабль начало ещё и крутить вокруг своей оси. Пытаясь выровнять корабль, я чуть не врезался во внешнее антенное поле станции, пройдя в опасной близости. Корабль был практически неуправляемым. Мне пришлось на несколько секунд отключить двигатель и перезапустить его снова, так как началась вибрация, и он начал выдавать импульсные вспышки. Лететь на таком было очень опасно и, только снизив тягу до минимума, большим количеством нецензурных выражений я добился более-менее управляемого полёта. Постепенно наш корабль стал удаляться от станции, а я скорректировал курс до точки, где болтался шахтёрский грузовоз. Разогнав немного корабль, я решил выключить тягу полностью и провести полёт в невесомости и с выключенным двигателем. Решение я принял на основании тревожного предчувствия, что нас ждёт впереди серьёзная неприятность, да и топлива было очень мало. Так как заправили только резервный бак, а основной был повреждён и давал течь. Выключив все системы, я передал майору, чтобы в отсеке была тишина. Для полноты картины я ускорил вращение нашего корабля, придавая ему окончательный вид разбитого корыта.
Вместо получаса наш полёт занял пятьдесят минут, была ли нам прямая угроза, я так и не понял, но своей интуиции я стал доверять как собственному мнению.
Во время полёта мы получали картинку с установленной камеры внутри ангара и видели, как проходила оборона причальной палубы. Противнику пришлось заплатить огромную цену за её захват, а когда они проникли на неё, и практически все защитники были уничтожены, раненый диспетчер взорвал баллоны с окислителем, превратив палубу в огненный ад, в котором сгорели все нападавшие.
Подлетая к малой орбите, где болтались контейнеровозы и нужный нам шахтёрский грузовоз, я начал сбрасывать скорость, переключив тягу единственного двигателя на передние сопла.
Попытки затормозить корабль в нужной мне точке вылились в сложнейшую работу, с которой я справился с огромным трудом. Корабль при торможении начинало постоянно разворачивать, и мне приходилось отключать тягу и ждать, пока он выровняется с помощью компенсаторов. Малые двигатели управления не работали, да и компенсаторов было около трети, плюс ко всему они располагались неравномерно по всему корпусу, а с одной стороны полностью отсутствовали. В какой-то момент я чуть не потерял управление, когда корабль стало разворачивать кормой вперёд. Стыковка прошла в очень жёстком режиме, мы практически врезались по касательной в грузовоз, и, когда сработали магнитные захваты, нас от удара начало вращать с очень большой скоростью.
На проклятья, которые стали сыпаться на меня из грузового отсека, я не обращал внимание, а постарался перебраться на грузовоз, что оказалось очень сложно. Сильное вращение создало эффект инерции и гравитации с постоянно меняющимся направлением. Перегрузки были очень сильными, а взять под контроль грузовоз можно было только их кабины пилота, так как эта развалина не имела практически никакой современной электроники. Чтобы упростить мой пуск, я отстрелил аварийный выход и, закрепив страховочный трос, начал медленно выбираться из корабля на его внешнюю обшивку, при этом стараясь не смотреть на мелькавшие в проёме звёзды. Выбравшись на внешнюю обшивку и с трудом удерживаясь на ней, я не мог понять, как мне перейти на обшивку грузовоза. Так как прыгнуть я не мог из-за импульса направленной инерции от центра грузовоза, я решил добраться по внешней обшивке. Особенности пилотского скафандра заключалось в наличии магнитных держателей не только на ногах, но и на запястьях. Трудность для меня заключалась в том, что я был не в пилотском скафандре, а во время сражения на станции мне пришлось переодеться в боевой скафандр, имевший много ограничений. Мне пришлось вернуться в пилотскую кабину и найти ручные магнитные держатели, используемые для ремонта на внешней обшивке. Дальнейший процесс перемещения по корпусу корабля, который вращается с огромной скоростью. Занял у меня около двадцати минут, на связь с находящимися в трюме я не выходил, боясь выдать активность на корабле. Единственное, что меня беспокоило, так это время, мне казалось, что оно ускользает и его остаётся всё меньше, поэтому я сосредоточился только на одном, как можно быстрее попасть на борт злополучного грузовоза. Периодически мне приходилось останавливаться и приводить свой вестибулярный аппарат в норму. Аптечка уже несколько раз вкалывала мне лекарства, помогающие переносить такие нагрузки. Весь обливаясь потом, я добрался до шлюза и активировал его открытие. Ждать откачки атмосферы не пришлось, так как последний её владелец покинул её именно через этот шлюз. Пройдя шлюзование, я попал внутрь кабины пилота, в которой творился настоящий хаос, было сразу понятно, что живущий здесь человек одиночка и довольно неряшливый, но разглядывать всё у меня времени не было. Шлем я решил не снимать и, добравшись до пилотского кресла, пристегнулся к нему, и только после этого начал брать контроль над кораблём в свои руки. Введя коды доступа, я начал выравнивать наши сцепившиеся корабли, постепенно снижая вращение. Делать это быстрее я побоялся из-за возможности расцепить корабли от больших перегрузок. Только после того, как я остановил вращение, то занялся диагностикой самого грузовоза.
Топлива было достаточно. Трюм был пуст и готов принять пассажиров, единственной проблемой было повышенное радиоактивное излучение, но нам здесь не жить, да и скафандры мы снимать не будем. Связавшись с майором, мне пришлось вначале выслушать немало нелестного о себе, после чего я объяснил, как им перебраться в грузовой трюм и как зафиксировать себя в нё, для предотвращения подобного в будущем. Заодно я объяснил, где в кабине можно найти сменные регенераторы воздуха, так как, сколько мы пробудем в полёте, я не знал. Минут двадцать потребовалось, чтобы они перебрались и разместились в грузовом отсеке. Так как я взял с собой дистанционный пульт управления стыковкой, то расстыковать корабли проблем не составило. Взяв курс на соседнюю станцию, я стал наращивать ускорение до приемлемых значений. Когда сигнал радара разразился множественными целями, я вначале подумал, что нас атакует противник, но целей было очень много, и на наш кораблик их было с избытком, но потом я догадался, что это взорвалась станция, и сразу, как я это осознал, то дал максимальное ускорение, которое могли пережить люди в трюме.
