Еве вдруг стало страшно жаль его, но показать этого она не могла.
– Соммерсет, у вас в доме есть полицейский. Почему вы даже мне не рассказали о возможной угрозе?
Он посмотрел на нее холодно и сурово, но Ева прекрасно видела, что за гордостью скрывался страх.
– Я не имею обыкновения полагаться на департамент полиции.
– Если бы это было не так, вы бы сейчас здесь не сидели. – Их взгляды встретились, и она наклонилась к нему. – Вы понимаете, что произошло три убийства, и во всех случаях вы оказались под подозрением? Да, улики были косвенными и результат тестирования для вас благополучный, но, тем не менее…
Она злилась на него за глупое поведение, за неприязнь к ней, помешавшую ему попросить у нее помощи.
– Итак, вы утверждаете, что получили анонимный звонок и именно поэтому оказались на месте преступления.
– Это не утверждение, это факт. Я не мог рисковать жизнью еще одного близкого мне человека. Не имел права. После разговора с неизвестным я действовал так, как счел необходимым.
Еве было бы легче, если бы она не понимала его так хорошо.
– Все четыре преступления наверняка совершены одним и тем же лицом – на это указывают и способ, и место действия, и… некоторые другие детали. – Она вынула из сумки небольшую стеклянную баночку. Там плавала искусная имитация глаза Патрика Мюррея – хирурги надеялись, что настоящий глаз еще удастся вживить.
– Вы верите в девиз «Око за око»?
– Когда-то верил. – Голос Соммерсета слегка дрожал. – Теперь я не знаю, во что верить.
Ева достала статуэтку мадонны и поставила на стол.
– Пресвятая Дева, – сказала она. – Иногда мне кажется, что Марлена похожа на нее.
– Ей было четырнадцать лет. Всего четырнадцать! – В глазах Соммерсета стояли слезы. – Я должен верить, что она обрела покой. Чтобы выжить, я должен верить. Неужели вы думаете, что я мог сделать все это ради нее? – Он прикрыл глаза, пытаясь собраться с силами. – Она была нежной и чистой. Я больше не буду отвечать на вопросы о ней.
Ева кивнула и встала. Он успел увидеть в ее глазах искру сострадания и хотел было что-то сказать, но она заговорила сама:
– Вы понимаете, что во всех этих преступлениях очень многое зависело от электроники? Мне придется проверить ваш телефон.
Соммерсет опять не знал, что сказать. Ну что это за женщина?! Секунду назад она ему сочувствовала, а теперь опять ведет допрос.
– Я же сам предложил вам это сделать.
Ева снова села. Она уже перестала думать о Марлене – она работала.
– Вы пытались связаться с Одри Моррел?
– Нет, я…
– Как вы добрались до клуба «Русалочка»?
– На своей машине. Следуя инструкциям, я припарковал ее у бокового входа в клуб, на Пятнадцатой улице.
– Как вы попали внутрь?
– Дверь была не заперта.
– Что произошло потом?
– Я крикнул, что пришел. Но никто не отозвался. Очень громко играла музыка. Я вошел в зал – и сразу же увидел его в аквариуме. Мне показалось, что он шевелится, что шевелятся губы. Его глаз… Глаза не было, все лицо в крови. – Он вспомнил все, что тогда увидел, и побледнел. – Вода еще лилась в аквариум. Я не знал, как ее выключить, и полез по лестнице, решив, что вытащу его. И тут появились вы.
– Как вы собирались его вытаскивать? Он же был прикован к полу.
– Я этого не видел. Я видел только его лицо.
– Вы знали Патрика Мюррея по Дублину?
– Я знал многих людей. Патрика Мюррея я не помню.
– Хорошо, давайте попробуем еще раз.
Ева допрашивала его два часа, в жестком ритме. Соммерсет ни разу не сбился. Выйдя из комнаты, она подозвала Пибоди.
– Узнайте, выдали ли мне новый автомобиль и в какой бокс поставили. Сообщите мне и будьте там через пять минут.
– Слушаюсь, мэм. А он все выдержал, – заметила она. – Если бы меня так допрашивали, я бы созналась, только чтобы меня оставили в покое.
«Да, выдержал, – подумала Ева. – Но после допроса стал выглядеть на десять лет старше. Старый, больной, усталый…» У нее сжалось сердце.
– За сегодняшнее утро он мог бы получить приз за глупость, – пробормотала она и пошла по коридору.
Рорка она нашла, как и ожидала, у себя в кабинете.
– Я разрешаю тебе поговорить с ним десять минут. Делай, что хочешь, но уговори его взять адвоката.
– Что произошло? Как он там оказался?
– Нет времени, он сам тебе расскажет. У меня кое-какие дела, приблизительно на час. А потом я поеду домой с Пибоди. Нам надо провести обыск. Строго говоря, ордер мне не нужен, потому что он живет в твоем доме, но ты можешь быть против.
– Я никоим образом не буду против. Мне не меньше, чем тебе, хочется со всем разобраться.
– Тогда сделай одолжение – не появляйся дома до трех. И Соммерсет, если его выпустят под залог, тоже пусть не появляется,
– Хорошо. Вы опознали жертву?
– Его зовут Патрик Мюррей, он едва жив. В клубе работал уборщиком. Мне надо связаться с его женой.
– Пат Мюррей? Господи, я его не узнал.
– Так ты был с ним знаком?
– Мы не были друзьями, но… – Тут он кое-что наконец вспомнил. – Он продал мне информацию о том, где найти Рора Макни. Наверное, потом кому-нибудь рассказал. Он хорошо знал О'Малли и остальных, довольно часто выполнял мелкие поручения. – Рорк вздохнул. – А информация его мне не пригодилась. Очевидно, поэтому я о нем даже не вспомнил…
– Зато кто-то другой вспомнил. Неважно, пригодилась информация или нет. Он ее тебе продал – и стал предателем. Поэтому попал в список жертв.
Загудела рация.
– Я нашла вашу машину, лейтенант. Гараж, сектор D, третий уровень, отсек 101.
– Сейчас буду. Мне надо идти, – сказала она Рорку. – Вызови адвокатов.
Он усмехнулся.
– Уже вызвал час назад. Сейчас они, должно быть, уговаривают судью отпустить Соммерсета под залог.
Примчавшись к отсеку 101, Ева увидела Пибоди около роскошной новенькой «Санспот».
– Вы сказали 101?
– Да.
– А где же мой автомобиль?
– Вот он, – кивнула Пибоди. – Именно этот.
Ева фыркнула.
– Такого не выдают даже капитанам!
– Номера те же, я проверила. Сначала хотела позвонить уточнить, но потом решила, что нам же лучше.
– Ну что ж… Цвет, правда, отвратительный – ярко-зеленый, а все остальное сгодится. Наверное, что-то перепутали, но пока что, думаю, мы этим воспользуемся.
