Интернет – зона свободы?
Но нужно ли опасаться, готовиться и бороться? Ведь цифровое пространство (и чуть-чуть уже Интернет) – это место креатива, новых возможностей и свободы! Не может ли быть, что всё образуется как-то само собой, потому что люди в своём глобальном свободном творчестве в цифровом пространстве создадут так много позитива, что плохое (даже если оно и будет) просто растворится в нём?
К сожалению, по своей архитектуре Интернет и цифровая среда схожи с западным обществом, обществом капитализма и потребления. Так что обещанные свобода, равенство и братство, декларированные ещё Великой французской революцией, в этой модели довольно специфичны.
Модель западного, либерального общества всегда иерархична, всегда включает разные категории людей – от элиты до нищих, – которым и разрешено в обществе разное.
Эта иерархия специально встроена в архитектуру западного общества, ведь для поддержания постоянной разности социальных потенциалов нужно, чтобы наряду с эскалатором успеха, ведущим наверх и якобы доступным каждому, работал также эскалатор неудачи, ведущий вниз, который уж точно угрожает каждому.
Эта модель общественного слоёного пирога обязательно включает «зоны порока» – гетто, фавелы, баррио
[128], плохие районы, зоны нищеты, места обитания бездомных, наркоманов, наркоторговцев и преступников, а также просто нищих людей, у которых почти нет шансов вырваться из района.
Плохие районы выгодны людям из хороших районов – там доступны дешёвые рабочие руки, дешёвые наркотики, азартные игры, бои без правил, разного рода порочные развлечения для богатых.
Даже в приличной Европе есть зоны порока. Для «западоида» (по А. Зиновьеву
[129]) это сочетание хороших и плохих зон кажется нормальным: совершенно нормально жить в приличном районе в своём коттедже с задним двором с лужайкой и бассейном или в дорогом отеле, буквально через улицу от которого всё завалено мусором, средь бела дня слышна стрельба, прямо на улице спят бездомные, предлагают краденые вещи и оружие.
«Западоид» так понимает это наглядное напоминание об ужасах нищеты и беззакония: пока ты всё делаешь правильно, выполняешь неписаные и писаные правила общества – ты в эту яму не упадёшь.
Надо просто быть состоятельным, законопослушным, аккуратным, исправно платить налоги, жить в охраняемом жилом комплексе (gated community), платить за консьержей и охранников, знать, куда не стоит ходить, куда звонить с доносами на соседей и опасных незнакомцев, – и всё будет о’кей.
«Плохие зоны» не только полезны сами по себе за счёт дешёвого социального и экономического материала – их наличие поддерживает так называемую сервильность, склонность среднего класса подчиняться и служить вышестоящим.
Для нас это, конечно, дикость, в нашей «ментальной матрице» нет этой обязательности наличия «дна». Именно поэтому в России почти нет однозначно плохих районов, почти не образуются национальные гетто, нет городков бездомных или улиц красных фонарей, то есть нет мест концентрации порока, с которыми все смирились (хотя сами пороки: наркомания, проституция, бездомность, криминал – у нас, конечно, есть, как и в любом обществе и государстве).
Увы, Интернет был изначально построен по этой же модели, здесь зоны порока находятся бок о бок с нормальными районами – таково либеральное понимание свободы.
Обычные аргументы сторонников западной модели свободы Интернета таковы: «Вы просто не ходите на плохие сайты», «Лучше воспитывайте своих детей, чтобы они сами не хотели найти плохое», «Не надо ничего запрещать, иначе будем жить как в Северной Корее», «А я вот на порносайты не хожу, это ваша личная проблема», «Проблема между ушами вашего ребёнка, а не в Интернете»
[130] и т. п.
То есть, по сути, плохой контент в Интернете – это полная аналогия с плохими зонами в городе.
Как ни удивительно, создатели Интернета прямо сейчас продолжают строить в нём всё больше плохих зон, позволяющих заниматься плохими делами анонимно, с анонимными деньгами и анонимным доступом, для чего развиваются такие средства, как сеть анонимного доступа TOR, криптовалюты с анонимными кошельками (точный аналог чёрного нала), усиление шифрования в мессенджерах и браузерах для сокрытия коммуникаций и т. д. По сути, таким образом творцы «защищённого Интернета» поднимают «Даркнет» – «тёмный» Интернет – на уровень обычного
[131].
Именно поэтому нам не удаётся договориться ни с США, ни с их интернет-гигантами: у нас с ними совершенно разные представления о хорошем и плохом, о свободе и регулировании.
Нас в России такая модель свободы, наличие общепринятых, институциональных зон порока не устраивает, нам не нужны гетто и плохие районы, в том числе в цифровом мире.
Но можно ли просто игнорировать плохое, соблюдать необходимую гигиену и остаться в стороне от этих тектонических процессов, наступления вала «цифры»? Выжить и сохранить себя на фоне мирового цифрового потопа?
Марсианский социальный пейзаж
Метафора Интернета и цифровой среды как джунглей, которую мы использовали выше, удобна и наглядна для объяснения рисков и опасностей цифровой среды для индивидуума, но она неполна и недостаточно точна.
Дело не только в том, что цифровая среда – это опасное пространство, где гуляют и «рулят» хулиганы, тролли, вербовщики, мошенники, процветают травля, конфликты, клевета, ругань, мат и т. п.
1. Важно, что это принципиально внекультурная среда. Сегодня подростки благодаря Интернету и смартфону не просто ускользают из-под родительского контроля и опеки. Важно, куда они ускользают. В своей цифровой среде они имеют возможность обустраивать своё общество вне какой-либо культурной нормы. Это действительно джунгли – в смысле среды одичания. Это среда цивилизационного отката и культурной деградации, в итоге – расчеловечивания.
