В результате такого согласия переубеждать членов сообщества практически бесполезно, никакой содержательной дискуссии даже не возникает. Члены смысловой капсулы выкрикивают сигналы «свой – чужой», быстро выявляют забредшего чужака, накидываются толпой, затем банят его.
Набеги и рейды. Иногда, когда дискуссия по теме сообщества идёт не в сообществе, а вовне, но замечена кем-то из лидеров, происходит кратковременный, но бурный набег: внезапно в ветке обсуждений, где неосторожно упомянули ключевые слова, появляется несколько (иногда десятки) совершенно оголтелых, перевозбуждённых «десантников» из смысловой капсулы. За несколько часов они выкрикивают в комментариях все известные им шаблонные «аргументы», оскорбления и обвинения – и исчезают так же внезапно, как и появились. Обычно потом уже внутри капсулы они празднуют успешный рейд и победу над внешними негодяями.
Даже если обитатель такой смысловой капсулы попадает в какую-то чужую дискуссию в одиночку, не специально, случайно, по инфоповоду или по ссылке, добавленной в ленту механизмами формирования выдачи информации, он обычно действует по одному и тому же сценарию.
1. Выкрикнуть свои шаблоны, «символы веры».
2. Обнаружить, что они не действуют на присутствующих (те не принимают позы подчинения, не произносят формул согласия с догмой).
3. Прийти в ярость, подать сигналы «свой – чужой» («вы тут ватники, шовинисты, гомофобы, евреи, нацисты, зажравшиеся москвичи, русские агрессоры» и т. д.).
4. Обвинить в ангажированности (властью, деньгами, половой принадлежностью, классовыми интересами, чем угодно ещё).
5. Перейти на мат, оскорбления, мемы («вам лечиться надо, выпейте таблеток…»).
6. Гордо удалиться, забанив оппонентов или будучи забаненным.
Легко заметить, что никакой дискуссии по сути в этом сценарии не происходит да и не может произойти.
Вот что пишет об этом феномене отсутствия формата и языка для дискуссий, «языка несогласия», известный журналист Виктор Мараховский (https://sponsr.ru/marahovsky):
«…Рискну предположить, что у нас из-за десятилетий процветания автономных гетто исчезла не столько даже воля к компромиссу или “общий язык согласия”, но и произошло нечто худшее – исчез язык несогласия.
Подобно тому как язык, оказавшись на гигантской равнине или живущий вдоль огромной реки, столетиями без проблем сохраняет и переустанавливает своё единство, и жители истоков только ухмыляются, слушая забавное оканье жителей дельты, язык, высыпанный в лунки частых ущелий в тесной горной местности, в считаные поколения распадается на диалекты, утрачивающие взаимопонимание.
Наше современное медиапространство является информационным эквивалентом Кавказа: в отгороженных друг от друга лунках, как вирусные культуры, бешено размножаются локальная меметика, локальные идиомы и локальные очевидности, и представить себе не то что продуктивный диалог, но и хотя бы просто вменяемый спор между завсегдатаем Тупичка и насельником Хабра
[72] не представляется возможным.
…Большим достижением представляется поддержание не единомыслия, а языка несогласия. Языка, на котором ув. современники нормальным человеческим образом способны спорить друг с другом, не скатываясь к бесконечному вербальному сигнализированию “свой-чужой”.
…Строго говоря, мне вообще кажется, что “единомыслие” само по себе представляет понятие-оксюморон. В тот момент, когда оно действительно становится “-мыслием”, оно перестаёт быть “едино-”.
Единство, которое действительно важно и стоит сохранять и развивать, – это единство понятийного языка. И качественный понятийный язык – собственно это и есть такой язык, на котором мы, понимая друг друга, способны друг с другом не соглашаться…»
Естественно, в эти социальные игры по объединению в стаи, выработке ментального единства, освоению жаргона и кричалок, обороне своих ментальных капсул, нападению на чужаков играют не только взрослые пользователи Сети, но и подростки. У подростков, как обычно, любые социальные игры более примитивные, глупые и жестокие. О них мы расскажем в главе 9, в разделе «Травля».
Вывод: цифровое пространство – инструмент и пространство деградации
К сожалению, надо признать: несмотря на многочисленные «пользы» Интернета, смартфона, социальных сетей, дистанционного образования, цифровая среда в первую очередь – среда культурной и ментальной деградации, поворота цивилизации вспять.
В Интернете, играх, чатах, на форумах мы имеем дело с чистой социальностью, в которой ни поведение, ни сознание, ни мышление пользователя (особенно ребёнка и подростка) не формируются в соответствии с существующими культурными образцами, цивилизационным уровнем общества. В этих средах сообщества формируются как бы с нуля, на базе чистых социальных, стайных потребностей – самоутверждения, потребления запрещённого, агрессии, иерархии деструктивных лидеров, как на заднем школьном дворе или в романе «Повелитель мух»
[73].
И если кто-то и занимается созданием и навязыванием каких-то норм в такой подростковой цифровой среде, то это в основном антикультурные деструктивные силы, ориентированные на продвижение деградационных трендов для своей выгоды и в своих целях.
Увы, наше государство пока практически не оперирует в этом пространстве. Почему это так и как заставить государство обратить свой взор на эту среду, мы обсудим в конце книги, в заключении. А пока зададим вопрос: что же делать участнику этой среды или его воспитателям?
Глава 8. Плохой контент в Сети
Интернет уже никуда не денется из нашей жизни, он будет транспортом – таким же, как телефон, – для большинства действий, которые мы выполняем в реальной жизни: покупка еды и вещей, поиск маршрутов, планирование поездок, образование, общение, работа. Смартфон, планшет или ноутбук у всех членов семьи с постоянным подключением к Сети – неизбежность нашего ближайшего будущего. Интернет становится средой постоянного обитания.
Проблема в том, что, в отличие от других привычных нам сред и сфер обитания, Всемирная сеть пока плохо регулируется и ещё хуже контролируется.
