Все и всегда было просто! Капелька флирта и дальше ситуация развивалась сама собой. Все начинали играть в известную игру, идти на уступки, недоговаривать, переигрывать, как актеры в хорошо поставленном спектакле. Ни о какой честности речи не шло.
«Да, я хочу, чтобы ты за меня заплатил!»
«Да, я бы хотел, чтобы ты сейчас поехала ко мне и мы не будем пить кофе!»
«Да, я не такая, но для тебя сделаю исключение!»
«Да, я понимаю, что ты не такая, но уже вижу, что ты согласна и ничего особенного в этом нет!»
Все это происходило естественно и никто этого вслух не произносил, а Роман почему-то так не играл. От этого становилось неуютно и почему-то щеки заливал румянец.
Моте казалось, что она маленькая глупая девочка, которая спряталась за прозрачным тюлем, а взрослые все равно ее нашли. Моте казалось, что она совершенно перед ним обнажена и беззащитна.
— А… Сережа?
— Что Сережа?
— Он… только с вами? Кто вам помогает? Когда все решится? Он же с вами?
— Много вопросов.
— Могу я к нему…
— Иди… хотя нет. Я его принесу.
И Роман пошел наверх, а Мотя поплелась на кухню.
Ей, как жене Синей Бороды, было интересно, что там такого особенного в спальне Романа, и в то же время ей почему-то казалось, что ответ ее разочарует. Ну что там? Очередная белая комната, где хранится сотня белых рубашек и серых худи?
Роман и правда снова был в сером худи и джинсах, опять весь домашний и помятый.
Мотя обернулась, услышав его шаги, и перевела дух при виде спящего Сереги.
Роман держал ребенка неловко, но достаточно крепко. Прижимал к себе слишком низко, так что лицо Сереги утыкалось в его грудь, хотелось его чуть поднять. Тогда, этот маленький человек, с удобством устроился бы щекой на плече Романа, но Мотя не решилась ничего исправлять. Она протянула руки, а Роман покачал головой.
— От тебя духами несет за километр. Ты уверена, что это безопасно для младенца?
— Ой… — она растерянно поморщилась. — А что тогда делать?
— Смотреть и не трогать?
— Блин, я…
— Хотела распушить хвост? — спросил Роман и так лукаво улыбнулся, что Мотя стушевалась окончательно.
Чувство наготы настолько усилилось, что она вся окаменела не в силах что-то сказать.
— Ты можешь не делать… этого?
— Чего? — он оскалился.
— Не говорить такие странные вещи?
— Нет.
— Почему?
— Не знаю. Люблю честность.
— Ты не был со мной честен при нашей первой встрече!
— Почему?
— Я спросила ты ли отец!
— А я не отец.
— Я спросила… знаешь ли ты…
— Нет. Ты спросила не я ли это. Это не я.
— Ррр! — Мотя так и сделала. Прорычала. И топнула ногой.
Ее неистово бесил этот диалог, потому что к Роману было не подступиться. Отвратительно прав как ни посмотри, но при этом человеки-то так себя не ведут! Ну вот чисто по-человечьи это же неправильно!
Ну не бывает таких логичных баранов.
— Почему ты… такой!?
— Я не понимаю твоего вопроса. А ты думала, что я другой? Почему? Ты знала меня раньше? Или кто-то сказал, что…
— Да как ты вообще женился с таким характером?
— А почему нет? Это мешает…
— Да блин! Хватит!
— Что именно?
— А-р-р-р! Ты как робот! Честное слово!
— А что плохого в роботах?
— Ничего! Все! Мне надоело говорить, — Мотя помассировала виски, облокотилась о столешницу и выдохнула.
— Так… соберись, — шепнула она.
— Ты сумасшедшая, — констатировал Роман.
— Ы-ы-ы, — прокряхтел Серега и проснулся.
И тут же уверенность Романа рассыпалась, как плохо слепленный песчаный замок. Он отстранил от себя ребенка и с опаской на него покосился.
— Давайте, я…
Мотя сделала было к Сереге шаг, а он взял и чихнул.
Очень вероятно, что ему просто что-то в нос попало или его нужно было прочистить от банальных корочек, но Роман тут же покачал головой.
— Еще анафилактического шока нам тут не хватало. Или топай в душ… хотя нет! Какой, к черту душ? Просто говори, что делать!?
— А вы как… вы давно?..
— Я не знаю. Олег ушел часов в шесть утра. Он сменил этому подгузник и оставил банку со смесью. Я развел по инструкции, покормил и все. Сергей уснул. И вот проснулся.
— Так. Нужно его переодеть. Я сделаю смесь, а вы меняйте подгузник.
— Я?
— Ну я могу, но…
— Ладно! Ладно… Так. Мы сейчас все сделаем.
— Вы точно не преувеличиваете!? Ну духи и духи! Глупость же.
— Не глупость. Давай, руководи. Это же просто, да?
— Ну… когда я делала это в первый раз…
— Это было не сложно. Ну тогда в машине?
— К счастью да. Пустой подгузник — это не сложно.
— Хорошо, что пус…
С характерным звуком и напряженным «ы-ы-ы-ы», Сергей Романович организовал полный подгузник, а Роман и Мотя переглянулись.
— Жо-па… — выдохнула Мотя. — Когда я столкнулась с этим впервые, я затопила гостиницу…
— Так. Я докторскую защитил. И сколотил целую компанию. Я не должен споткнуться на одном подгузнике! — серьезно, глядя Моте в глаза, произнес Роман.
— Давайте просто сделаем это, — кивнула она.
В этот момент, Моте впервые показалось, что не она одна, а они оба обнажены. И оба беззащитны.
Двадцатая. Заразная
— Да давай я, а!?
— Нет. Это уже дело принципа.
Роман стоял над Серегой, которого для удобства разложили на кровати в «комнате Моти», и никак не мог догадаться с какой стороны подступиться.
— А… это точно нужно прям мыть? Не салфетки, да?
— Мне кажется, что мыть, — покачала головой Мотя.
В общем-то она и сама бы предпочла решить проблему без жертв и издевательств, но понимала, что масштабы слишком велики.
— Слушай, ну правда. Мне не трудно. За минуту не умрет. Я уже… дважды это проворачивала, и…
— Это не должно быть сложно. Это просто… ребенок, — кивнул Роман, убеждая, скорее, самого себя.
Мотя кивнула и Роман потянулся к липучкам подгузника. Его руки не то чтобы дрожали, но немного дергались, будто он собирался обрезать провода взрывчатки.
