— А Серега? Что он? Каков твой план?
— Хочешь… — он лихорадочно соображал. Он должен придумать как все сделать правильно. Потому что он, она и Серега — это неправильно.
Он — точно не отец-года.
Он — точно не то, что нужно ребенку и наивной девчонке.
Они — недоразумение, все трое.
И союзы так не строятся.
И все, включая самого Романа, должны смириться.
— Хочешь я с Кирой поговорю?
Мотя отшатнулась, как от пощечины. Да. Все верно. У Сереги есть мать, хоть и непутевая.
— Хочешь?..
Да. Все верно. Всем нужен этот шанс. Она одумается.
— Да, — кивнула она, с рвущимся на куски сердцем в груди, и совсем расстроенным голосом. — Да, конечно, — по щекам побежали слезы и Мотя поторопилась снова лечь лицом к Сереге.
Да. Все верно. Он ей не принадлежит, только оттого, что она так захотела.
Мотя обняла его, как котенка, и он послушно устроился в ее руках, даже не проснувшись.
Роман кивнул.
И понял, что предложил последнее, что мог.
Тридцать восьмая. Вмешательство в личную жизнь
— Не смотри на меня так, — прорычала Мотя.
— Ты сама пялишься, я тут ни при чем, — парировал он. — Ну? Где там твои друзья, с которыми непременно нужно увидеться?
Мотя закатила глаза, вильнула бедром и пошла к кафешке, в которой уже сидели Левины.
Лев Левин прямо-таки светился. На нем висел мальчик неопределенного возраста, но что Роман понял точно — неговорящий. У Льва были рыжие волосы, вышедшие из-под контроля хозяина, рыжие глаза, рыжее настроение. Он обращал на себя внимание своим довольным видом и широкой улыбкой. А еще массивной фигурой.
— На фотке, которую ты показывала, они были какими-то другими, — пробормотал Роман.
— Да… Лев немного изменился за время брака. Ну Соня тоже, но не настолько, конечно. На той фотке она немного больше.
Соня оказалась, наоборот, совсем мелкой. Худой, растрепанной. С излишне пышными волосами, живыми черными глазами и острыми подростковыми ключицами. Рваные джинсы, боты, кожанка. Соня была вся из себя протестующая, такая яркая под стать мужу, что их столик будто светился.
Ну и еще визжал, и болтал на своем их сын, извивающийся в руках Льва.
— Этот ребенок не похож на этого, — Роман кивнул на лежащего в переноске Серегу.
— Да-да… ничего страшного, идем уже!
— Мотя, — к ним подбежала, а потом коварно улыбнулась Соня, и протянула руки к младенцу, лежащему в люльке. — Это о-очень интересно. Пошли!
И она прошла к столику, держа Серегу на вытянутых руках.
— Лев, смотри. Маленький человечек.
— Интересный экземпляр. Он такой щекастый…
— Да уж… Наш слишком бешенный, чтобы отрастить такие щечки! — Соня чмокнула Серегу в щеку и тот сдвинул брови, пустил слюну и начал выть. — Что? Я что-то сделала не так? Эй?
Мотя и Роман одновременно дернулись, Лев, глядя на них, усмехнулся, а Соня вздернула бровь.
— Родители, блин, — вздохнула она и всучила Моте Серегу. — Очень мило, но я все-еще не люблю чужих детей. Как делишки?
— Нормально…
— Как сон?
— Спит, — растерянно кивнула Мотя.
Серега уткнулся в ее плечо и тяжко вздохнул.
— Долго?
— Всю ночь почти.
— Чего? — воскликнула Соня, а Лев поперхнулся салатом. Даже Гриша, колотящий его кулаками и хохочущий, замер и уставился на Мотю.
Он будто говорил: «А что? Так можно было?»
— Ну я не слышала… ты слышал?
— Нет. Сегодня совсем не слышал.
Они переглянулись и Мотя покраснела, а Роман нахмурился. Показалось, что все случившееся за половину дня, проведенную в заточении, длилось чертову вечность. Оба словно стали припоминать, когда была эта их крайняя ночь, и как она прошла.
Идея поужинать с друзьями пришла Моте в обед. Она вдруг ворвалась в кабинет Романа и выпалила: «Нам нужно выйти из дома!», ей страшно захотелось покинуть квартиру и развеяться. Тишина наедине с Серегой угнетала. Особенно после такого бурного на события и поцелуи утра.
Была найдена кафешка со свободным столиком, найдены свободные друзья, которые оказались счастливы выйти из дома. А мама сообщила, что у нее на вечер планы и сегодня она желает отдыхать. Без «внучика».
В кафе было относительно тихо, Серегу переложили в автолюльку и он почти сразу уснул, а Гриша, который ко всему активно лез, застыл в ужасе, глядя на маленького человечка, и проторчал так пару минут, почти не моргая.
— Ну и бешеный, — покачала головой Соня. — Алло! Гришаня! Моргни!
— Он в шоке. Может надо… — начал Лев, но Соня расхохоталась.
— А ну-ка без этого! Держи себя в руках, Лева! Никаких «Может надо..».!
— Ладно, ладно! — он поднял руки и откинулся на мягкую спинку стула.
Роман внимательно изучал этих «Мотиных друзей» и ему казалось, что в их отношениях есть какая-то гармония, ему не близкая. И Мотя казалась не такой, как они.
Эти двое будто и правда, как обещают болтуны, друг друга дополняли. Только он не понимал, что именно их связало. А еще в их компании становилось немного неуютно. Будто Соня, Лев и Гриша были втроем, единым организмом в своем маленьком мире, и к себе никого не пускали.
— Все еще думаешь, что не бывает ноль пять плюс ноль пять? — тихо пробормотала Мотя.
— Тут скорее ноль тридцать три на три… Ты хочешь об этом поговорить?
— Нет, мы слишком много говорим, а потом ссоримся, — фыркнула она.
— Так, что за разговорчики? Скажите вслух, все пофырчим, — грозно заявила Соня и расплылась в улыбке. — Так мило… Мотя, ты капец. Прямо мамочка… Неожиданно, мать! Честное слово неожиданно! — последнее Соня сказала с театральным пафосом и отсалютовала подруге бокалом.
— Да вот… Роман считает, что семья — это один плюс один. Партнерство. И двое друг друга не дополняют, а сотрудничают. А вы как думаете?
— Не знаю, — пожала плечами Соня и посмотрела на Льва.
— Семья это… весело, — улыбнулся он. — Веселее, чем кажется на первый взгляд. А в математике я не силен.
— О-о… как мило, — протянула Соня. — Мое сердечко только что стошнило…
Лев закатил глаза, они засмеялись и Гриша тоже решил захохотать, да так, что сам испугался, и смех превратился в слезы.
— Блин. Парень, я не хотела, — Соня потянулась успокаивать страдальца, а Мотя ненароком глянула на Романа и столкнулась с ним взглядом.
