По ней и не скажешь. Стройная, никакого живота. Как модель, которая через пять дней после родов уже позирует у бассейна в Малибу.
Послышались шаги и Мотя отвернулась от Киры. Ей было страшно видеть Романа, но не страшнее, чем эту «маму», Мотя боялась, что увидит в «счастливом отце» проблески былых чувств или вроде того.
Роман спустился, застегивая на ходу часы. Небрежно так, отвлеченно. Он преобразился так, что на себя стал не похож, а у Моти екнуло… нет. Не преобразился, а стал прежним. Таким, каким она в первый раз его встретила, там на заднем сиденье машины. Строгий, в костюме, с безразличным лицом и ехидцей. За последние дни она привыкла к совершенно другому человеку и даже забыла, как он удивил ее, приехав в «Ромашку» в каком-то спортивном костюме и помятым.
Мотя снова перевела взгляд на Киру, та стояла, широко раскрыв глаза, и ее длиннющие ресницы трепетали.
— Рома-а, — протянула она. — Как приятно тебя видеть таким… свежим, — а потом сделала к нему шаг.
Роман же поцеловал Мотю в щеку и взял ее за руку, с таким видом, будто делал так каждый день.
— Привет, Кира.
Она изменилась в лице и удивленно вскинула брови, словно не верила своим глазам.
— Неплохо, — хмыкнула она. — Уже невесту домой привел? И какой план? Она готова вечно ждать тебя с работы?
— Ты злишься?
— Немного, — кивнула Кира, но следом расплылась в очередной улыбке. — Так что? О чем ты хотел поговорить? Я еле успела доделать дела в Европе, так торопилась… Не так просто было управиться за день и купить обратный билет.
— Спасибо за скорость.
— Ну что ты. Так что? И почему Сергей тут?
— А где ему быть? — голос Романа был таким спокойным, будто речь шла о простых житейских вопросах.
Кира отвечала в той же манере, и только Мотя неуверенно переступала с ноги на ногу и кусала губы.
— Ну я была уверена, что ты не станешь забирать его из больницы, — Кира пожала плечами. — Ему нужен дом, семья и все такое. Разве нет? Или ты решил побыть папочкой и нашел мамочку?
Кира закатила глаза и села на диван, рядом с Серегой.
На секунду Моте показалось, будто взгляд ее изменился, а между бровей залегла складка, но очень быстро все прошло и лицо снова стало безразличным.
— Душновато, Соня, включи кондиционер, — велела Кира.
— Включаю кондиционер, — ответила Соня.
— Соня, выключи. Мы не хотим простудить Сережу, — Роман нахмурился, а Кира пожала плечами. — Мотя, ты не завтракала. Идемте на кухню.
— Мотя? — Кира скорчила такую гримасу, что ботинок в лицо был бы ей в самый раз. — Красивое имя. В честь бабушки?
— В честь Матрены Солженицына, — тихо пробормотала Мотя, а Кира кивнула.
— О, прикольно. Читала.
Кира казалась очень бойкой, живой и быть может даже приятной. При определенных обстоятельствах. Она кинула еще один взгляд на Серегу, потом на Романа и ушла на кухню, а Мотя все это время испытывала иррациональную ревность ко всему, на что Кира смотрела.
— Расслабься, — посоветовал Роман.
— Нужно Сережу… взять…
— Мама сейчас спустится. Иди.
И почти сразу послышались шаги мамы, которая смотрела на Мотю воинственно, будто говорила взглядом: «Иди! Порви эту сучку!».
Мама плохого не посоветует…
Мотя собралась с силами и пошла «рвать», а «сучка» тем временем по-хозяйски расположилась у холодильника. Достала ягоды, сливки. Начала накрывать на стол. Она делала фотографии, снимала видео и комментировала все, что делает. Налила три чашки кофе, украсила кашу, полила все шоколадным соусом, даже салфеточки разложила.
— Кайф, так, сядь сюда, — велела Кира Моте, — и… покажи маник? Ага-а… ничешно… держи чашку. Вот так… и эту руку сюда, я кашу сфотаю… Ок, класс. Спасибо.
— Кира. Мы тут собрались не для того, чтобы сделать фотосессию каше, — строго сказал Роман, но Кира только закатила глаза.
— Ага, да, говори в чем вопрос?
— В Сергее, — Роман сел за стол и отодвинул свой завтрак, который успела собрать Кира.
Автор завтрака же кивала, а сама что-то писала в телефоне, и почти сразу Роману пришло уведомление на телефон. Мотя вытянула голову и увидела, что это оповещение из инстаграма, что пользователя упомянули в сторис. Шустренько. И очень странно!
— Я поняла, что в Сергее. Вопрос-то в чем? Я написала отказную, развелась с тобой. Теперь тебе нужно написать отказную и все! Сергея усыновит счастливая семья и воспитает, как родного. Какие ко мне претензии?
— Может… ты хочешь дать себе последний шанс? Это решение отразится…
— О нет-нет-нет, — рассмеялась она и взялась за свою чашку кофе, даже не притронувшись к каше, которую так старательно готовила.
— Тогда главный вопрос. Если вдруг… — Роман взял паузу, чтобы отложить телефон и сделать глоток кофе. — Я оставлю Серегу, не будет ли так, что ты явишься его забирать, когда материнский инстинкт проснется?
У Моти зашумело в ушах и она поперхнулась. Слова Романа выбили почву у нее из-под ног, а он сам не сводил с нее глаз, чем еще больше волновал. Он будто не понимал, в чем причина удивления, будто все уже было решено.
— Кажется… будущая мамочка против, — засмеялась Кира.
— Ну наконец-то! — в дверях показалась Валерия Сергеевна, с Серегой на руках. — Ну вот видишь, Мотя, я же говорила, что сработает!
Мотя залилась краской и второй раз почва из под ног стала уходить, только теперь в другую сторону.
— Что? — медленно спросил Роман.
— Что-то? — невинно хлопнула глазами Мотя.
— Кайф! — хмыкнула Кира. — Ну и страсти у вас. Не зря приехала…
Сорок вторая. А что ты сделала, чтобы он тебя полюбил?
Уже второй раз за последние дни Мотя роняла слезы на Гришу. Тот спал на ее руках, шевеля губами, и не выражал по этому поводу никакого беспокойства.
Кира, Валерия Сергеевна, Лев и Соня сидели за столом в гостиной, буквально в метре от Моти, и напряженно молчали.
— Мотя, — кашлянула Соня. — Можешь ты объясниться? Ты пришла сюда с этими женщинами…
— Воу! — перебила Кира.
— Попрошу! — возмутилась Валерия Сергеевна.
— Простите. Девушками. Взяла Гришу, который уже как бы спал, и стала плакать! — Сонины темные глаза так сверкнули, что страшновато стало. — Ну?
— Он… узнал, — выдохнула Мотя. — И выгнал.
— Тебя?
— Всех, — заскулила она и три слезинки упали на голое Гришино пузо. — Меня, маму и Киру…
— А Серега? — Соня говорила таким напряженным и строгим голосом, будто собиралась отчитывать несчастную Мотю за плохо выполненную работу.
