В таком виде девушки и предстали перед Минком. Тот, получив разрешение оглянуться, невольно всплеснул руками:
— Девушки, вы очаровательны.
Не дав ему сказать ни слова, Валентина решительно шагнула вперед и взяла его руку в свои, горячо пожимая:
— Простите нас!
— Что? — мужчина отшатнулся.
— Простите, — решительно повторила девушка. — В должны знать… Это ведь мы во всем виноваты. Это из-за нас «Агути» потерпел крушение. Это все я. Я подговорила Тиоку составить новую программу… это вообще и была моя программа. Мой маршрут. Я ведь училась на штурмана… вы это знаете. Помните, вы дали нам кое-какое задание? Так вот, — Валентина частила, спеша, пока ее не перебили, — Тиока занималась своим делом, а я составляла новую программу. Мне очень надо было вернуться на Сатурнию. Как можно скорее. У меня не было времени ждать! Я спешила… по личному делу. И я подговорила Тиоку проникнуть ночью в рубку. Мы воспользовались пересменкой, когда корабль ведет автопилот. И я ввела новую программу. Я надеялась, что в результате мы свернем поближе к нашей звезде, и тогда я бы упросила капитана ненадолго сделать крюк… Я же не знала, что где-то ошиблась. Я уверена, что все составила правильно, но… немного не рассчитала…не тот угол относительно оси…И вот… из-за моей ошибки…
— Зачем? — выдавил Минк.
— З-затем, что мне надо было поскорее вернуться домой, — пробормотала Валентина. — На Сатурнию и…
— Зачем вы врете? — тихо, но твердо повторил мужчина. — В рубке постоянно работают камеры наблюдения. Запись напрямую транслируется на пульт капитану и дублируется «черным ящиком». Я не знаю, что записано в «черном ящике» «Агути-147», но запись на капитанском месте показывала, что лично вы и близко не подходили к пульту. Все делала ваша подруга. Зачем вы стараетесь ее выгородить?
Он смотрел так, что девушка отвернулась, не в силах выносить его взора.
— Я, — тихо выдавила она, — просто не хотела, чтобы ее судили… за вот это вот все. Я подумала, что я с другой планеты и на Весте меня не имеют права судить, потому что я инопланетянка. Конечно, у меня тоже будут неприятности, но такие…
Минк неожиданно с силой притянул ее к себе, и девушки уткнулась мужчине носом в грудь, цепляясь за него обеими руками.
— Ты права, — его рука коснулась ее затылка, — но… если бы ты знала, какие у нас есть неприятности, тебя бы нисколько не заботили такие мелочи.
— Мелочи? — к изумленной Валентине присоединилась и Тиока, буквально втискиваясь между ними. — Мы же корабль… в смысле, она корабль погубила. Ну, ладно-ладно, мы сделали это вместе… но все равно…Что может быть крупнее таких неприятностей?
— Война.
Рядом тихо поцокала языком Лонг, и трое людей опомнились, размыкая объятия и отступая друг от друга. Веганка ничем не выдала своего недовольства тем, что гости беседуют на своем языке — точнее, на вестианском диалекте, — в котором она не понимала ни слова. Но по тому, как она подчеркнуто быстро увлекла девушек к активированной аппаратуре, было ясно, что она сердита.
— Доверьтесь ей, — кивнул Минк, когда подруги обернулись к мужчине за моральной поддержкой. — Ей, во всяком случае, можно…
Осмотр был коротким. Несколько прикосновений диагноста, пара образцов крови для анализа, измерение давления и сердечных ритмов. Пока Лонг занималась одной девушкой, вторая стояла рядом.
— Что вы имели в виду? — улучив минуту, шепнула Минку Валентина. — Какая война?
— Между людьми и веганцами. Мы думали, что война закончена, что, послушавшись уриан, веганцы подписали мирный договор…Прошло каких-то десять стандарт-лет… Мы расслабились и думали, что теперь все будет хорошо… А вышло иначе…
Подслушивавшая Тиока — Лонг занималась как раз ею — удивленно встрепенулась, и веганка одернула ее — кривая энцефаллографа резко рванула вверх. Пришлось ненадолго замолчать.
— А что случилось? — изнывавшая от любопытства Тиока вскочила с кушетки, как подброшенная и, буквально толкнув Валентину на свое место, кинулась к Минку.
— Мы. Мы случились на этой планете. Нас тут не должно было быть. Это — чужая земля. Чужая планета. Нам тут не место.
— Ха, — нервно воскликнула она. — Можно подумать, что мы выбирали, куда падать! Это совпадение…
— Кое-кто уверен, что нет. И что падение «Агути» было лишь частью нового плана людей. А мы — первая волна, которые должны были спровоцировать начало конфликта.
— Но мы же простые люди! На Весте даже военная служба для девушек не является обязательной.
— И, тем не менее, мы, «простые люди», только что стали причиной межпланетного конфликта.
Валентина задумалась. А что еще ей оставалось делать, лежа на прохладном жестком ложе, опутанной проводами и электродами.
— Я ничего не понимаю, — призналась она. — Мы же ничего не сделали…
— Не говорить, — веганка прижала палец к ее губам совершенно человеческим жестом.
— Сделали, — на Минка, очевидно, это не распространялось. — Скажите, — понизил голос мужчина, — как можно застолбить новую землю за собой?
Ответила Валентина не сразу — задумалась, как на экзамене. Вопрос был действительно серьезный. Как-никак, она была внучкой первопоселенцев. Ее дед и бабка были в числе первых детей, которых завезли на Сатурнию родители. Вернее, деда привезли маленьким ребенком, а бабка была в числе первых пяти рожденных на планете малышей. Тогда там была только база-времянка — люди жили либо в подсобных помещениях при ангарах, либо коротали время в палатках. И появление нескольких семей с маленькими детьми было встречено, мягко говоря, с непониманием. Все говорили, что поселенцы поторопились с рождением детей, поскольку это было как-то связано с освоением и закреплением планеты за ее жителями.
— Ну… есть несколько способов, — она стала вспоминать учебник истории. — Можно оставить в приметном месте какой-либо предмет. Или возвести строение. И обязательно дать планете свое имя, под которым записать ее надо немедленно.
— А еще?
— Еще надо, чтобы на планете родились дети. Не были привезены родителями откуда-то, а именно что появились на свет именно тут…
— Не говорить, — перебила ее веганка. — Время! — она внимательно следила за показаниями приборов. Кривая на экране напоминала пилу с несколькими обломанными зубьями.
Пришлось опять замолчать. Но Минк не сводил с девушки пристального взгляда, чем-то напоминая профессора на экзамене, и она напряженно продолжала думать. Должно быть что-то еще. Что-то важное. Что-то необратимое, неоспоримое — ведь всегда можно подтасовать факты и сказать, что ребенок родился, скажем, позже или раньше срока. Тут один-два дня иногда играют большую роль, поэтому как раз рождение детей у поселенцев не является решающим фактором. И вообще срабатывает лишь совокупность факторов, один из которых, последний, она забыла. Что же надо, чтобы планету по международным правилам могли считать принадлежащей поселенцам, с правом их детей именовать ее своей родиной?
