Она не помнила, как они оказались в гостиной. Здесь царил полумрак, а на широкой софе раскинулось что-то большое и белое. Присмотревшись, Ева поняла, что это роскошная меховая шуба. Рорк обнял ее за плечи.
– Не хочешь примерить?
– Что это? – заморгала Ева.
– Шуба.
Она посмотрела на мужа растерянным взглядом.
– Это я вижу. Но из чего она – из норки?
– Из соболя. Позволь, я тебе помогу.
Ева вознамерилась было накинуть шубу, но Рорк отрицательно покачал головой.
– Нет-нет, это лучше надевать на голое тело.
– У тебя сегодня какое-то странное настроение… – пробормотала Ева, но покорно начала расстегивать блузку.
Рорк провел руками по ее голым плечам и, стащив блузку с рук Евы, отбросил ее в сторону.
– Да, у меня настроение… соблазнить собственную жену. Не торопясь.
По телу Евы волной разливалось горячее желание.
– Похоже, меня не нужно соблазнять, – прошептала она.
– Это нужно мне. Сядь.
Он посадил ее на стул, наклонился и принялся снимать с нее туфли. Закончив с этим, он распрямился, привлек ее к себе, и их губы снова слились в глубоком и долгом поцелуе. Все мышцы Евы расслабились, тело стало словно ватным.
Рорк быстро расстегнул на ней брюки, и они бесформенной грудой упали к ее ногам. Теперь Ева стояла совершенно обнаженной.
– Что же со мной творится? Чем чаще мы занимаемся любовью, тем больше я тебя хочу! – сказал Рорк. – Просто колдовской круг какой-то!
Ева прижалась щекой к его груди.
– И со мной то же самое! – прошептала она. – С тех пор, как мы с тобой встретились, я будто с ума сошла.
– Мы оба сошли с ума, – проговорил Рорк и набросил соболью шубу на обнаженные плечи жены. Затем он поднял ее на руки и осторожно, словно величайшую в мире драгоценность, понес на софу…
После того как тело Евы в последний раз яростно выгнулось под ним, пронзенное огненной волной оргазма, Рорк, тяжело дыша, откинулся набок и лежал так несколько минут, глядя в ночную темноту. Услышав, что дыхание жены выровнялось, он поцеловал ее в плечо и прикрыл шубой обнаженное тело любимой. Ответом ему было лишь мирное посапывание.
Ласково улыбнувшись, Рорк прошел в дальний конец гостиной, где находилась дверь в ванную комнату, открыл ее и пустил горячую воду в джакузи. Он решил, что это поможет Еве взбодриться. После этого он подошел к бару, достал бутылку шампанского и, вытащив из нее пробку, поставил в ведерко со льдом. Затем Рорк вернулся к софе, поднял спящую жену на руки и понес в ванную.
– Я не сплю, – тут же откликнулась она, но таким сонным голосом, что Рорк понял: она говорит это еще во сне.
– Если сейчас я тебя не разбужу, и ты не сделаешь то, что собиралась, завтра утром ты съешь меня с потрохами. Так что просыпайся, милая, – ласково проговорил он и опустил ее в горячую воду, кипящую тысячами воздушных пузырьков.
Ева взвизгнула, но уже через несколько секунд блаженно застонала.
– О господи, как бы мне хотелось поселиться в этой ванне и провести в ней как минимум неделю!
– Возьми отпуск, мы с тобой отправимся в Альпы, и ты сможешь мокнуть в ванне до тех пор, пока не покроешься с головы до пят противными розовыми морщинками.
Рорк говорил шутливо, но на самом деле он хотел этого больше всего на свете – увезти ее подальше отсюда, чтобы она окончательно поправилась, восстановилась и пришла в себя. Однако Рорк прекрасно понимал: он скорее уговорит ее поцеловаться взасос с Соммерсетом, чем взять отпуск и уехать с ним в Альпы. Представив себе эту картинку, он невольно улыбнулся.
– Задумал какую-нибудь грязную шутку? – лениво спросила Ева.
– Да, грязную, но очень смешную. – Рорк протянул ей высокий бокал с холодным шампанским, взял свой и тоже забрался в ванну.
– Учти, мне нужно работать, – предупредила его Ева.
– Знаю, – сказал он и резко выдохнул, на секунду погрузившись в воду с головой. – Через десять минут я тебя отпущу.
Сочетание огненно-горячей воды и ледяного шампанского представляло собой слишком большой соблазн, устоять перед которым Ева была просто не в состоянии.
– Знаешь, – заговорила она, – до того, как ты появился, мои перерывы в работе состояли только из чашки отвратительного кофе и… еще одной чашки отвратительного кофе.
– Знаю, – откликнулся Рорк. – И ты по-прежнему пьешь чересчур много… отвратительного кофе. – Закрыв глаза, он погрузился в воду чуть глубже и блаженно застонал. – Согласись, такой способ расслабиться гораздо эффективнее.
– С этим трудно спорить. – Ева с досадой почувствовала, что расслабиться до конца ей все-таки не удается. – Боюсь, он не даст мне слишком много времени, Рорк. Он действует очень быстро.
– Сколько времени у тебя в запасе?
– Мало. Слишком мало!
– Ты справишься, я уверен. Ты – лучший коп из всех, кого я знал, а знал я, ты уж мне поверь, очень и очень многих.
Задумчиво наморщив лоб, Ева смотрела на свет сквозь свой бокал.
– Им движет не ненависть. Не жажда наживы. И не стремление отомстить. В том-то и беда, что я не могу определить мотивы его действий. Тогда мне было бы гораздо легче.
– Любовь. Единственная любовь.
Ева чуть слышно выругалась.
– «Моя единственная любовь…» Но ведь не может же у человека быть двенадцать… «единственных любовей»! Или как там нужно говорить – «любвей»?
– Ты рассуждаешь с позиции рационализма. Ты исходишь из того, что мужчина не может любить двенадцать женщин с одинаковой страстью. А он – может.
– Если только у него вместо сердца – член!
Рорк засмеялся и открыл один глаз.
– Моя дорогая Ева, да будет тебе известно, у многих мужчин два эти органа неразделимы. И физическая привлекательность женщины зачастую порождает в душе мужчины весьма утонченные эмоции. Ты, по-моему, не учитываешь одну простую вещь: не исключено, что он искренне считает, будто каждая из этих женщин – его единственная и вечная любовь. И если они сами с этим не согласны, у него остается единственный способ убедить их в этом – отнять их жизни.
– Я думала о такой возможности. Но все равно этого недостаточно, чтобы у меня в мозгу возникла полная картина происходящего. Он любит то, что ему недоступно, а то, что становится доступно, уничтожает? Так, что ли? – Она раздраженно дернула плечом. – Ненавижу весь этот символизм! Он все ставит с ног на голову.
– Но, согласись, ему нельзя отказать в артистизме, – заметил Рорк.
– Да, он любит театральные эффекты. Именно на это я и рассчитываю. Рано или поздно это пристрастие сослужит ему плохую службу, и вот тогда я схвачу эту грязную тварь, этого сумасшедшего Санта-Клауса и брошу его в клетку. А пока мне нельзя терять времени, – закончила Ева и вылезла из ванны.
