Сама мысль о том, что Шанель может выйти замуж за этого молодого человека, на которого вся монархическая эмиграция смотрела как на будущего императора новой России, вызвала бурю негодования. А обстоятельства их знакомства добавляли к этой напряженной ситуации легкий аромат серы. Прелестная оперная певица Марта Лавели, культивировавшая свое удивительное сходство с Мадемуазель, заметив интерес Габриэль к Дмитрию, который был тогда ее любовником, написала ей в письме: «Если он интересен тебе, бери – он для меня слишком дорог!»
В конце лета 1920 года у двадцатидевятилетнего Дмитрия начался роман с Шанель, которая была на одиннадцать лет старше. Это был один самых ярких периодов творчества Коко. Именно тогда появилась бижутерия в византийском стиле, которая очень напоминала украшения старой России, и знаменитые № 5, первые духи, где сочетались компоненты растительного или животного происхождения с синтетическими веществами. Она придумала рубашки: одежда русского мужика превратилась в блузы-туники для чаепития в «Ритце»; гусарские венгерки, достойные московских зим… Шанель повторяла, что у Дмитрия удивительный вкус к роскоши, что в ее глазах было главной добродетелью. Из-за него она отказалась от поездок в Монте-Карло и Биарриц, предпочитая маленький домик Ama Tikia в окрестностях Аркашона, вдалеке от нескромных глаз. Внук царя и гениальная дочь овернского торговца… такая алхимия порождает мощные взрывы.
Наконец, сама великая княгиня Мария последовала примеру брата, став возлюбленной обворожительного Жана Пату, известного не только Домом моды на улице Сент-Флорентан, но и своими экстравагантными празднествами.
Эти события недавнего прошлого были против Натали, хотя в ее жизни все случилось по-другому. Казалось, ей нравилось провоцировать соотечественников, чьи старомодные взгляды и беспардонный интерес к чужой жизни она не одобряла. Никто, и уж тем более они, не мог помешать ее браку с Люсьеном Лелонгом. Гражданская церемония состоялась девятого августа 1927 года в мэрии шестнадцатого округа. Венчание же прошло, как мы рассказали в начале этой книги, на следующий день, в русской церкви на улице Дарю.
Очевидно, что Натали не была влюблена без памяти в джентльмена кутюрье. Тем не менее он мог обеспечить ей заботу и уход, предоставив при этом полную свободу. Это была лампа Аладдина, которую стоило только потереть, чтобы появился добрый гений, исполняющий любые желания. Что до Лелонга, то благодаря княжне он стал самым популярным человеком в столице.
2
Люсьен Лелонг родился 11 октября 1889 года в Париже. Детство он провел за дорожкой подиума в Доме моды своего отца, основанном в 1885 году, на улице Мадлен, 18. Он разделял страсть отца к созданию женской моды, ему нравилось в этом деле все: выбор тканей, ателье, медленная и тщательная работа над каждой моделью. Самой знаменитой клиенткой дома «А. Е. Лелонг»
[104] была не кто иная, как королева Виктория! После обучения в Высшей коммерческой школе целеустремленный и амбициозный молодой человек быстро понял, что если его отцу удалось сделать их имя символом респектабельности, то его задача – добиться такого признания, какого до сих пор не знал их салон. Его мечта? Чтобы их имя стало так же знаменито, как имена Ворта и Ланвен. Он учился у родителей и в 1907 году создал свою первую коллекцию. Терпеливо преодолевая все препятствия, Лелонг перевел семейный бизнес в дом 16 на улице Матиньон, в частный отель XVIII века. По случаю открытия он организовал пресс-конференцию. По официальной версии, он хотел представить избранному кругу французских, английских и американских журналистов свое новое приобретение – старинное жилище графов Лагиш, куда он должен был переехать, так как бизнес все разрастался. Но его истинные намерения многих удивили.
«Господа, – спокойно объявил он, – я собрал вас для того, чтобы услышать критику, а не восхваления»
[105]. Стоя перед изумленной публикой, тридцатипятилетний Лелонг говорил, что его работа перестала быть простым ремеслом портного и стала настоящим искусством, а «живое искусство не должно опираться на платную рекламу». Он настаивал на появлении критики моды, на такой критике, которая уже существовала для театра, изящных искусств и литературы. Он предложил опубликовать во французской прессе свою статью, в которой отвергал традиционно хвалебный тон бессмысленных популярных заметок о моде, в которых обычно ничего не говорилось о новых коллекциях. Все присутствующие главные редакторы были против. Лелонгу пришла в голову мысль пригласить лично Колетт
[106] для краткой речи, в которой она очень изящно не оставила камня на камне от современной моды в общем и от него самого в частности. Выступление имело невероятный успех, что примирило его с появлением многочисленных злопыхателей. К тому же отныне и навсегда он пользовался самым сердечным расположением писательницы.
Между 1918 и 1927 годами Жанна Ланвен, Габриэль Шанель, Жан Пату и Люсьен Лелонг, каждый на свой лад, обыгрывали стиль «гарсон», ставший невероятно популярным. Нечеткая линия талии и груди, короткая юбка и чулки с поясом, короткая стрижка «шлем» и шляпка-клош – этот легкий изящный силуэт обрел бессмертие на страницах «Вог» благодаря художнику Жоржу Лепапу. Женщины нового времени – пережившие войну, оставшиеся без мужчин и почти полностью сумевшие заменить их в обществе – подбирались теперь к мужскому гардеробу: шили строгие мужские рубашки, но только из белого шелка, которые носили с галстуком и открытыми свитерами из жаккарда. Им нравилось солнце и море; они часами загорали на пляже Эстерель и добивались того, что кожа становилась темного оттенка «земля Сиены»
[107]. Они были без ума от узких муслиновых платьев, отделанных металлической нитью, которые натягивались через голову. По вечерам «флапперы»
[108] отправлялись танцевать блэк ботом, терки трот, шимми, банни баг, касл уок и другие виды чарльстона. Последний штрих – помада «Этернель Блессюр» (она буквально разлеталась с прилавков), и вот современные Золушки растворяются в ночи, обутые, правда, в туфельки из золоченой акульей кожи, а не из хрусталя. Они любили обезьяний мех, игру в маджонг, музыку укулеле и издательство «Шекспир & К°», печатавшее Джеймса Джойса, Синклера Льюиса, Эзру Паунда и Гертруду Стайн. Мода проникала во все аспекты светской жизни: «Черный круиз» Андре Ситроена, выставка декоративного искусства (18 июля 1925 г. открытие прошло прямо посреди строительных лесов, и ее тут же окрестили выставкой строительного искусства), мюзик-холлы и кинотеатры. Новыми дивами были Жозефина Бейкер и Луиза Брукс, а хорошо продавались только такие романы, как «Мальчишка» Виктора Маргеритта или «Человек на “Испано”» Пьера Фронде.
