3
С 1933 по 1936 год Натали посвящала большую часть своей жизни кино. Ободренная успехом «Ястреба», она очень быстро согласилась на новую роль. К несчастью, княжна сделала выбор, почти не раздумывая. Интенсивная и зачастую очень трудная жизнь актрисы во многом была ей неинтересна. Действительно, зачем обременять себя агентом, с которым только тратишь драгоценную энергию, потому что приходится терпеть нескончаемые объяснения и увертки? И какой интерес для чтения представляют эти кипы сценариев, которые наверняка будут отвергнуты? Натали оставалась верной своей судьбе и удаче. Волшебный момент оказаться перед камерой наступит сам собой. Она отказывалась понимать, что Марсели Л’Эрбье или Эвы Франсис не всегда будут подле нее, отслеживая малейший неверный шаг. В ее противоречивом характере странным образом сочетались сильная воля, беспечность и небрежность дилетанта.
В 1934 году она снова встретила Пьера Ришар-Виллма, с которым прекрасно сработалась в «Принце Жане», трагикомедии режиссера Жана де Маргена. Фильм никого особенно не заинтересовал, но и не прошел даром для двух главных актеров. В нем рассказывалось о злоключениях одного принца, который, поссорившись с отцом, поступил в Иностранный легион. Вернувшись домой годы спустя, он обнаружил, что его брат захватил трон, принадлежавший по праву ему самому. Хотя Пьер Ришар-Виллм и Натали в ведущей женской роли были главным романтическим козырем фильма и очень красивой парой, этот второй опыт в кино все быстро забыли.
Так же как и ее появление в фильме того же года «Смерть Дон Жуана» Александра Корда, где она играла с Дугласом Фэрбенксом. Съемки проходили в Лондоне. Дениз Тюаль вспоминала, что знакомство Натали и Корда было довольно комичным. В то время этот восхитительный пылкий венгр попросил представить его французским актерам в надежде на возможное сотрудничество. Это сильно забавляло Натали – она прекрасно говорила по-английски, ее успех в «Ястребе» был несомненным, – и вот она вместе с Дениз уехала в Англию. Корда устроил в ее честь восхитительный вечер. Оливер Мессель украсил фасад его частного отеля, полностью обтянув его кружевом, а в саду горели сотни свечей. Лондонский бомонд разрывал Натали на части. Наконец, настало время кинопроб, и это оказалось настоящей катастрофой… Русский гример чуть не упал в обморок, узнав, что она одна из Романовых! Она очень старалась успокоить его, но гример дрожал как лист! В результате подготовка к съемке растягивалась на часы. Приехал Чарльз Лоутон, чтобы лично подавать ей реплики во время проб, но Натали была так напряжена, что результат получился совершенно неинтересный, чтобы не сказать больше. В конце концов Корда предложил ей лишь маленькую роль в «Смерти Дон Жуана».
С того времени Натали проводила все больше времени в Англии. Ей нравилось находиться в окружении таких эстетов, как Сесил Битон и Оливер Мессель. Первый фотографировал ее в студии, на пленэре и на фоне сюрреалистических декораций, например пружин от матраса, а второй обессмертил ее в портрете: одетая в черное, с охапкой белых лилий в руках, она была похожа на Ребекку, когда та впервые предстала перед молодой леди Винтер. Натали обожала приезжать в Эшкомб, дом Битона в Вилтшире, где Сесил устраивал обеды на открытом воздухе, достойные кисти Ватто. Она очень дорожила дружбой денди Напьера Аллингтона, который часто приглашал ее к себе в Кричел, палладианскую виллу в Дорсете, где годы спустя Стэнли Кубрик снял самые прекрасные сцены фильма «Барри Линдон».
Княжна не переставала быть тайной советчицей и музой Дома моды на авеню Матиньон. Параллельно с работой для «Вог» она часто позировала тогда для фотографа Дорвина. На одном из его портретов, ставших потом очень знаменитым, она демонстрировала наряд под названием «Принц Жан», созданный к выходу фильма, и это было отнюдь не случайно. Люсьен Лелонг, настоящий деловой человек, не упускал ни одной возможности прославить свой дом: он понимал, что его жена, став звездой кино, имела большое влияние на читательниц модных журналов – и потенциальных клиенток – и была теперь идеальным воплощением образа Высокой моды, интеллектуальной и эстетической. Она была живой иллюстрацией элитарности, изысканности и искусной работы его ателье. Новый интерьер, созданный Франком и братьями Джакометти, служил той же идее.
В 1934 году Натали ездила на музыкальный фестиваль в Зальцбург с Мари-Лор де Ноай, которая вдали от Жана Кокто могла сполна насладиться обществом княжны. После Венеции она нашла в Австрии еще один город, который идеально соответствовал ее представлению о жизни, – казалось, порядок материального мира, даже его биологические законы, здесь навсегда были упразднены. Защищенный от всего башнями Капуцинерберг, Моншберг и Фестунгсберг, старый город с епископским дворцом, церквями в стиле итальянского барокко и красивые площади, окруженные фонтанами, притягивали меломанов со всего света, которые приезжали сюда почтить память Моцарта. На узких улочках, где в любой час были слышны звуки органа, Натали чувствовала себя в полной гармонии с этими благостными красивыми местами. Между концертами, на которых дирижировал маэстро Бруно Вальтер, и музыкальным вечером ее друга Франсиса Пуленка, которого прекрасно принимали в тот сезон, княжна прогуливалась по окрестным горным тропинкам, надеясь увидеть серну, резвящуюся на воле, или купалась в ледяных озерах. Прежде чем появиться в опере, она всегда отдыхала на террасе «Кафе Базар», где обсуждали таланты оперных див – Лотте Леман или Дузолины Джаннини.
Натали многие друзья звали погостить у них в тирольских деревушках, и она любила эту жизнь, похожую на волшебную сказку. Ее поклонники, одетые в живописные местные костюмы, напоминали персонажей из книг о Хайди, подправленных на голливудский манер
[213]. Она и сама так одевалась: на фотографиях, сделанных в то время, мы видим ее в нарядах от Ланца, самого модного портного в городе.
Она носила шерстяные юбки, обшитые шнуром, и австрийские пиджаки с серебряными пуговицами с корсажами Лелонга и украшениями, созданными для нее ее другом Фулько ди Вердура, и традиционной шляпкой с перьями. Это была настоящая идиллия в компании Мари-Лор, Люсанжей или Франсуа Мориака. Среди частых гостей Зальцбурга был и эксцентричный Шарль де Бестеги, который с королевским размахом принимал у себя во время фестиваля сотни гостей.
Этот южноамериканский денди получил образование в Итоне и Кембридже и без конца путешествовал по миру, благодаря невероятному состоянию, сделанному на серебряных шахтах в Мексике. Истинный меценат и идеальный джентльмен – этот образ был почти карикатурен, – он проводил все свое время, занимаясь обустройством новых домов и давая приемы по всей Европе. Бестеги обожал встречаться с Натали в Венеции или во Франции на костюмированных балах; они были вместе на Белом балу, устроенном Мими Пекки-Блант в июне 1930 года. Он признался, что в Париже его «сюрреалистическую» квартиру на крыше дома на Елисейских Полях проектировали Ле Корбюзье и Жаннере. Он устраивал самые изысканные коктейльные вечеринки на террасе под открытым небом, где был разбит сад. Вместо пола был газон, стены увешаны картинами, светильниками и зеркалами в золоченых рамах, и стояла мебель эпохи Людовика XVI, которую слуги каждый вечер заносили обратно в квартиру на случай дождя.
