Письма, письма… На моей правой руке уже давно появились мозоли от неудобного карандаша.
– И почему мы этим занимаемся? Что, писарей больше не осталось? – простонала я, разминая затекшую руку.
– Чем меньше людей знает, тем лучше, – ответил Ват Йет, не отрывая грифеля от бумаги. Его вензеля получались куда лучше моих загогулин.
– Ясненько. То есть, мне ты доверяешь теперь? А зачем было в голову лезть и рисковать моей жизнью? – спросила я, снова начиная заводиться.
– Было много непонятного. И я уже извинился.
Он даже взгляда на меня не поднял! Как писал, так и продолжил. Мне мучительно захотелось запустить в него карандашом, но я сдержалась. Эдак и в истерички записаться легко, а потом оттуда, из истеричек, фиг вылезешь. Поэтому я сцепила зубы и продолжила калякать, периодически мысленно издеваясь над местными именами и фамилиями. «Соклюй Рабиноя Гарстон, император Рабии». Я представила, как маленький Соклюйчик, еще будущий император какой-то там Рабии, бегает по дворцовому саду без штанов, и нервно хихикнула. Соклюй… Ну это ж надо же. Хоть какое-то развлечение.
К полудню мы дописали второй блок писем и снова отправили птиц. Красивые они, эти железные птицы. Есть в них что-то такое… Удивительное, но вместе с тем – страшное. Как безоговорочная победа человека над природой. Только толку от этой победы…
– Мне нужно поспать один час. А тебе? – спросил Дерек, потягиваясь в кресле. Под его рубашкой послушно перекатились красивые мышцы.
Я задумалась, глядя на четко прорисованный под тканью бицепс. Поспать? А толку-то от часа? Насплю себе головную боль. Да и разгуляться я уже успела.
Я мотнула головой.
– Тогда, если прилетят почтовые птицы, прими их. Можешь прочитать послания. И буди меня, если там будет что-то серьезное. Полагаюсь на тебя.
Кивнув мне, Ват Йет поднялся, устало потер виски и вышел из гостиной. Полагается он. Ага. Как же. Сначала залезть в голову и тем самым прикончить, а потом «я на тебя полагаюсь». У-у, злит неимоверно!
Сердце обдала успокаивающим холодком тьма. «Не злись, не надо», – шепнуло у меня в голове на грани восприятия и снова примолкло.
«Не злись»… Ладно. Вот только чем бы заняться? Почитать? Можно. А можно попробовать еще разок помедитировать и пообщаться с тьмой. Со своей внутренней богиней, ха!
Взвесив все за и против и решив, что «внутренней богини» на сегодня достаточно, я потянулась за книгой, которая первая лежала на столе Ват Йета. Но открыть я ее толком не успела.
Первая птица прилетела ровно через тридцать секунд после того, как Ват Йет слинял спать. Она стукнула в окно, влетела и уселась на стол, взметнув тонкими медными крылышками всякие бумаги.
– Ну и как ты открываешься? – спросила я у птички, которая притихла и смотрела на меня стеклянным мертвым глазом. Брр. Жуть.
Присмотревшись, увидела тонко вырезанный квадрат на грудки птицы. Коснулась его, ведя пальцами по контуру. Механизм сработал быстро – мягкая пружинка открыла мне птичью грудку. Белая плотная бумажка, свернутая особым образом несколько раз. Я уже знала, что даже загнутый на миллиметр уголок листка что-то значит. Сложенная пополам бумажка – очень срочно. Загнут правый край – секретно. Загнут левый край – государственная бумага. Свернуто наподобие японских канзаши, сложно и мудрено – документ от какого-нибудь правителя. И так далее. Я даже не особо вникала – Дерек крутил бумажки сам.
Это письмо было свернуто надвое, с подкрученным левым краем. Развернула шуршащий листок, вчитываясь в буквы. Ничего не понятно. Зерно, соль какая-то, травы… Поставки? Ну, это, наверное, не срочно.
Только я потянулась к книге снова, очередная птица забилась в стекло. И еще. И еще.
Мда… Почитаю я, как бы не так. И как мне вообще тут решить, что срочно и что – нет?
Полчаса спустя я уже не вдумываясь читала все подряд. Пока в окно, которое я распахнула уже настежь, не влетела почти сломанная птица. Ее, видимо, собирали из того, что попалось под руку – она сильно отличалась от других – сияющих, быстрых. Потертая, с разными крыльями, скрипящая, как старое седло. Листок в ее груди был свернут небрежно.
«Сколько мне тут еще сидеть взаперти?!
Идет война? Что происходит?
Как отец?
Ответь мне немедленно!
М».
И что это за «М»? Друг? Кто-то из семьи? На «ты», без речевых оборотов, на дешевой скомканной бумаге… Я перевернула листок. Ну да, так и есть. Сзади – стертые буквы. Писали на старом, уже использованном письме. Ладно. Пусть Дерек просыпается и сам разбирается.
А может, тоже взять с него пример? Ну, хоть поваляться на кровати, принять горячий душ? А что, хорошая мысль.
Я открыла окно пошире, чтобы птицы не долбили в стекло, и пошла претворять свои планы в жизнь. А потом, после душа, и поесть бы хорошо…
***
Дерек Ват Йет умел спать рывками, минутами. За час правильного сна, с глубоким концентрированным дыханием и с магическими узелками в кровотоках своего тела он мог выспаться так, как иные не высыпаются и за десять часов.
Этот час ему был уже необходим, и он, оставив все дела, улегся в кровать.
Проснулся он через сорок минут – узелки магии развязались раньше, но он успел отдохнуть. Из соседней комнаты слышался шум воды. С темной все в порядке? Не было приступов? Или еще чего?
Ват Йет не сдержался, проецируя магию на белый матовый фон. Перед его взглядом предстало тонкое девичье тело под струями воды.
Ват Йет, сам того не ожидая, засмотрелся. Она смешно отфыркивалась от воды, подставляя лицо под мощный напор. Растерла мыло в волосах, скользнула руками по гладкому телу…
Дерек Ват Йет прикрыл глаза, обрывая нити магии. Она не должна ничего в нем вызывать. Ни че го. Ни умиления. Ни симпатии. Ни интереса. Она – средство на самый черный день. Она – никто, рабыня, темная. Никто.
Но его тьма чувствовала иначе. Она рвалась к ней, она хотела – к ней. Она мучила тело Ват Йета, подтачивала его контроль. Ну что, если он просто зайдет сейчас к девчонке? Что? Она может даже не оттолкнуть его, ведь она же сама первая его поцеловала. Пусть и почти не отдавая себе в этом отчета, но было? Было. Может, она его ждет сейчас?
Чушь. Блажь. Глупости.
Дерек Ват Йет отсек все лишнее, вытянув себя из темного омута сомнительных желаний. Рывком поднялся с кровати. Контроль. Контроль. И денек отдохнуть от этой девицы, чтобы привести мысли в порядок. Вспомнить, кто он.
Дерек Ват Йет переодел рубашку, мрачно посмотрел на себя в зеркало. В его зеленых глазах ленивыми черными всполохами перекатывалась тьма.
ГЛАВА 18
– Я оставлю тебя здесь, с Савом. Он где-то тут. В общем, найдется. Постарайся быть полезной, – сказал мне этот сухарь, даже не посмотрев в мою сторону.
