Прибежавшие оборотни сообразили быстро. Крам, мгновенно оценив обстановку, оттеснил меня, присел перед Кадмой, обнял, что-то ласково заговорил. И она, наконец, пришла в себя. Успокоилась, шмыгнула носом.
Остальные оборотни кучкой стояли перед лежащим Акатошем, явно не понимая, что делать: то ли добить, то ли помочь. Сомнения развеяла Кадма.
– Акатош… Не такой, каким мы его представляли. Помогите отнести его в наш дом.
Вздох облегчения был тихим, но отчетливым. Все засуетились: слишком уж ответственное дело – таскать аж целого бога. И в этой суете ко мне со спины мягко и плавно подошел Игор.
– Что случилось? Зачем ты это сделала?
Я обернулась. Его желтые глаза смотрели на меня удивленно, но спокойно, в них не было ни вины, ни раскаяния. Все правильно – мне он ничего не обещал и в няньки ко мне не нанимался. Но это выражение его глаз больно царапнуло по сердцу. И я холодно и злобно процедила:
– Потому что никого больше рядом не было. Пока ты… хм… спал, случилось кое-что.
– Что могло случиться за одну ночь? Я вообще думал, что ты с ведьмами.
– М-м-м… Дай подумать… А, точно, вспомнила! Послушала болтовню Хен, потом чуть не умерла, когда меня укусила ядовитая акатошева тварь, потом ведьмы от меня из-за этого отреклись и прогнали с праздника, запретив приближаться к морю и к ним. Потом я спала на берегу под открытым небом в незнакомом месте с враждебно настроенными ко мне людьми, ну или кто вы там. Потом поболтала с Каспадой, всю ночь снимая с ее тела острые ракушки… Так… Ничего не забыла? Вроде нет. Потом она попросила освободить Акатоша. Я хотела найти тебя и поговорить с тобой, искала и нашла. В кустах, в неглиже и со знойной красоткой. Ага… А вот дальше я немножко захотела самоубиться, я же натура творческая, закидонов у меня выше неба. Самоубиться не вышло, но хоть так решила подгадить, и отдала архей Акатошу. Во-он он, лежит и не квакает, да и вообще он отличный парень, и Кадма признала в нем любимого дедулю, который учил ее удить карася. Вот такие у меня новости, товарищ оборотень. А тебя чего нового? Как день прошел?
Я с наслаждением смотрела на вытягивающееся лицо оборотня, с мрачным удовлетворением отмечая на нем проступившее в морщинках и выражении глаз чувство вины. Он молчал, глядя на меня, как побитая собака. Я тоже не собиралась ничего говорить. Дальше его ход.
– Я не знал… Даже представить не мог! Прости…
Ну, хотя бы извинился.
– Поговорим позже, – сухо отрезала я. Оборотни уже подхватили Акатоша и потащили его в свое логово, поэтому мы стояли на берегу одни. Идти с ним вдвоем мне не хотелось.
Я побежала вперед, пытаясь догнать процессию.
– Женя! Что ж ты за человек такой, – выдохнул Игор, подстраиваясь под мой шаг, – с тобой каждый день как на пороховой бочке.
Это он меня обвиняет?! Да видала я этот мир, этих Акатошей и Каспад в гробу! Мне этот чокнутый мир с самого начала ничего хорошего не дал! Да он сам… Сам! Пошел за мной, я не звала и не просила!
От несправедливости и злости даже в глазах потемнело. И я не могла не съязвить, пряча под гадкими словами свою боль:
– Зато с ней тебе будет комфортно и спокойно. Нарожаете котят, построите норку, наловите туда мышек, чтобы было весело. Главное, не бросай ее одну в незнакомом месте. А то наутро узнаешь, что она призвала еще кого-нибудь из вашего фольклора.
Игор остановился, желая, видимо, выяснить отношения. Ну что ж, давай выясним.
Я развернулась к нему настоящей фурией.
– Я восхищаюсь тобой, – начал Игор тихо, – ты удивительная, и я таких еще не встречал. Ты нравилась мне и нравишься до сих пор. Ты умная, смелая, сильная. Я хотел сказать тебе ночью, после праздника, но вмешалось кое-что более сильное и серьезное, чем моя симпатия к тебе. Смотри.
Игор поднял руку на уровень моих глаз, и только тогда я заметила острые, загнутые внутрь когти. Они не выглядели отвратительно или неприятно, они смотрелись на его руке органично и правильно, по-звериному красиво.
– Остров и все, что на нем произошло, воскрешает, пробуждает мою истинную кровь. Я думаю… Мне кажется, что после полнолуния, которое случится уже завтра, я снова стану полноценным. Буду спать на лапнике, ловить зайцев, гонять лис… Охотиться по ночам… Я верну себе то, что мое по праву. Уже возвращаю. Для меня нет ничего важнее этого. Я и не думал, что возможно стать прежним. Она тоже помогла мне в этом... так получилось. Ты поймешь меня?
И я поняла. Поняла и приняла, и простила в эту же секунду. Кто я такая, чтобы стоять на пути к возможности вернуть его суть?
И Игор это понял. Улыбнулся благодарно и прошептал:
– Спасибо… И прости меня когда-нибудь.
– Прощаю, – вдохнула я.
– Друзья?
– Друзья.
– А теперь расскажи мне обо всем подробнее, и пожалуйста, под ноги тоже смотри. Я не удивлюсь, если ты оступишься и провалишься в иной мир. А в нем, если судить по твоей удачливости, будут жить жуткие чудовища.
– Я с ними договорюсь, – хихикнула я, – на худой конец, притворюсь армянской старухой. Или идиоткой. Или… А, вариантов много. Главное, чтобы жизни хватило.
Игор хмыкнул.
– Не соскучишься с тобой. Ну, давай с самого начала. С тобой говорила Хен?
Я шла, пиная камушки и иногда случайно мелких крабов, которые не успели зарыться в песок. Рассказывала обо всем, что случилось со мной и испытывала… грусть. Но это была светлая грусть – зачем тосковать о несбыточном? Игор, конечно, хорош, но он – герой не моего романа. Пусть так и остается.
ГЛАВА 10. ИСТОРИЮ ПИШУТ ПОБЕДИТЕЛИ
Акатош проснулся на настоящей кровати. Полноценной, со спинкой, ножками, одеялом. Не сказать, что богам была так уж важна кровать, но комфорт любят все: и конюхи, и короли. В окно, в котором вместо стекла пульсировала вода, падал приглушенный свет. Значит, еще день. Или ранний вечер.
Акатош вздохнул, сел на кровати, опустив стопы в воду. Мимо пальцев прошмыгнула юркая рыжая рыбка. Он принялся следить за ней взглядом, но быстро бросил это занятие – закружилась голова. Крепкое, сильное тело бога огня, тело, которое не знало боли, ран, которое опрометчиво бросалось в самые страшные, кипящие миры и не знало стали и стрел, сдало. От него осталась только красивая оболочка, а сила ушла. С ней, с этой живой настоящей силой, ушло и все божественное, что в нем оставалось. Он теперь – человек. Акатош знал это с той минуты, когда поднимался на поверхность. Его легкие были наполнены водой, и от нее жгло так, что чернело в глазах. Подаренный архей и жалкие остатки его силы, его огня, исчезли, сгорели от дикого напряжения. И это было… Страшно.
Акатош знал страх, этому его тоже научила Хен. Она ввела его в мир таких чувств, которые ранее ему были неведомы. Невольно Акатош коснулся груди, там, где глухо билось человеческое сердце.
