– Я – две или три! Все ночи буду любоваться!
– Выкуплю навсегда!
Женщины наперебой кинулись с предложениями с той, черноволосой. Она лениво покачивала ногой в открытой босоножке и ожидала, когда Акатош подойдет ближе.
– Налей вина, раб. Мне – из стеклянного кувшина, себе – из того, что стоит на полу.
Акатош послушался, едва стерпев такое обращение. Она раньше в их приватных беседах не злоупотребляла этим словом.
Рубиновое, слегка шипящее вино наполнило бокал женщины. Вино из кувшина, что стояло на полу, нужно было наливать в стоящую тут же, на полу, пиалу.
– Выпей со мной, раб.
Акатош послушался, едва сдерживаясь, чтобы не запустить своей чаркой ей в лоб. Запах трав ударил в нос – его вино было настояно на травах. Он сделал вид, что пьет, едва намочил губы, но женщина властно приказала:
– До дна!
Акатош заглянул в ее глаза и понял, что как только он это выпьет, он станет таким же, как и все мужчины, присутствующие тут: томные, уступчивые, мягкие, с одурманенными глазами, с ловкими раскованными руками, прячущимися под юбками некоторых дам. Пиала с «рабским» вином с тихим звоном упала на пол.
Женщина с черными волосами нахмурилась, махнула рукой, приказывая убрать.
– Он у тебя не обучен? Дикар-р-рь! – с хохотом взвизгнула одна из дам. – Хочу-хочу-хочу! Сейчас же!
Акатошу было уже достаточно. Он не мог, не хотел, физически не собирался тут оставаться. Он побежал к двери, не реагируя на приказы, и распахнул створку. Чтобы тут же попасть в руки двух охранников.
В испуганном, мечущемся сознании Акатоша мелькнуло что-то ясное – впервые за эти дни, пока он тут находился. Блеск рукояти оружия в ножнах на поясе одного их охранников. Блеск притягательный, такой понятный и такой ...забытый? В следующую секунду оружие оказалось в руках Акатоша. Он мгновенно оценил оружие. Это была фальката, короткий изогнутый меч. Плохо сбалансированный, довольно старый, судя по гарде, но с изумительной заточкой. Фальката легла в руку так привычно и приятно, что Акатош растерялся – он очень, очень давно отказался от оружия и изредка касался только своего огненного клинка, с которым был рожден. Память хлынула снова красным потоком. Бордовые стены и бежевые кружева напомнили о плоти и костях, на губах снова осел вкус пепла и праха. Акатош прикусил губу, проверяя, правда ли или почудилось… Почудилось.
Голоса, крики, звон бьющейся посуды – все это отошло на задний план. Здесь и сейчас Акатош если и не был богом, то был величайшим воином, которого когда-либо знали миры.
Первый удар был совершен невероятно выверенным точным движением, оглушая охранника. Разворот корпуса, быстрый взмах серебристой лентой клинка – падает без сознания второй, согнувшись напополам от острой боли в ребрах.
Знания пришли сами – где вены, артерии, кровотоки, где точки боли и точки сознания, куда бить, чтобы не поранить. Фальката пела, плясала в умелых руках бога – мужчина и оружие стали единым целым.
Акатош едва заметил, что врагов стало намного больше – он отходил, но его окружали. Это только раззадоривало его, наполняло тело азартом, адреналином. В какой-то момент, поняв, что ему тесно и мало места, Акатош вырвался из окружения, оказываясь в большом холле – главном холле дворца.
Клинок хрипел, едва успевая проворачиваться в ловких руках, отбивая одну атаку за другой. Уловив краем взгляда летящие к нему тонкие веревки, Акатош не глядя рубанул воздух там, где, по его прикидкам, они должны были пролетать. Потом еще раз. И еще.
В бою Акатош не замечал, что песчаники растерянно смотрели на него, не предпринимая больше попыток помешать. Не замечал, что испуганные придворные, которым не посчастливилось оказаться в этой сутолоке, склонили, как один, головы. Не знал, что сверху на него, не отрывая песочного бархатного взгляда, смотрел сам Правитель Песчаных Земель, Первый Князь Всех Пустынь. Смотрел жадно, внимательно следя за каждым движением – отдав предварительно приказ ни в коем случае не навредить такому воину. Князь даже подался вперед, задержав дыхание, когда человек с черными волосами не глядя рубанул по змеиным нитям, которые могут опутать человека за секунду. Такого ему видеть еще не доводилось.
– Хватит! – наконец приказал он, и его подданые мгновенно остановились, замерев в поклонах. Акатош, поняв, что с ним больше никто не сражается, опустил руку с клинком.
Князь Всех Песков медленно спустился вниз. Пока он шел, какой-то особо дерзкий ревнитель правил и традиций попытался заставить Акатоша склониться, но напоролся ладонью на подставленную вовремя фалькату, зашипел сквозь зубы и сгинул.
– Спроси у раба, кто он? – важно кивнул правитель одному из своих придворных. Сам спросить не мог – правитель не может говорить с рабами.
– Кто ты, раб? – переспросил человек охрипшим от волнения голосом.
– Я – бог Акатош, и я не раб.
Хохот правителя расколол почти абсолютную тишину дворца.
– Ну что ж… Раз у меня в рабах боги, то кто же тогда я? Я выше всех богов? А кто тогда мой слуга или подданый? Тоже высшее существо, что важнее богов?
Смех правителя подхватили все, присутствующие здесь, кроме Акатоша. Что он мог сказать? Он знал, что ему не поверят, но и врать он не хотел. Что ему эта правда? Но насмешка больно уколола самолюбие.
– За то, что раб оголил клинки в моем дворце, ему положена долгая смерть. Но я милосерден. Подготовьте раба к арене – через три дня, к празднику Хлада. Подготовьте льва, трех убийц, и пусть все воины, что пожелают сразиться, придут.
Он развернулся, собираясь уходить, но Акатош не мог упустить такого шанса.
– Дай мне мой клинок, что находится у тебя на поясе. Клинок Акатоша. Я буду сражаться с ним.
Вздох пронесся по дворцу единым порывом. Раб просит – и у кого?! У самого правителя! Его клинок! Не склонив головы, не упав на колени… Дерзость, цена которой – мгновенная смерть. Первые ряды зрителей прикрыли лица, чтобы на них не попала кровь наглого раба, когда клинок, который он так просил, будет его рассекать. Но новый смех и слова правителя заставили их изумленно отпрянуть.
– Ну, как не выполнить последнюю волю самого бога Акатоша, раз он просит? Мой клинок раб получит на арене.
Правитель Песчаных Земель ушел – за ним посеменили его подданые. Акатош выронил из руки фалькату и недоуменно посмотрел на свою ладонь – она сочилась кровью. Несколько взбухших мозолей, куча ссадин и кровяной отпечаток от рукояти клинка. Расслабившуюся кисть свело резкой, очень болезненной судорогой, и Акатош едва не закричал. Слабое человеческое тело едва выдержало бой.
Гвардейцы, охранники и просто служители дворца воспользовались ситуацией. В несколько секунд Акатош был связан так крепко, что вырваться не представлялось возможным.
Его вывели – но не посадили в темницу, а предоставили вполне комфортную комнату с решетками. Куда спустя несколько часов пришла та самая женщина с черными волосами. Она была очень зла.
