От шока я открываю и закрываю рот, не веря в услышанное.
— Давид — твой брат?! Вы совсем не похожи…
— Не единокровный, маленькая, — усмехается Тимур, поворачиваясь и внезапно нежно проведя костяшками пальцев по моей щеке. — Я вырос на улице, и через очень многое с ними прошел, некоторые вещи хотел бы навсегда стереть из памяти. Как раз после такого люди и становятся гораздо ближе, чем родные братья.
Я опускаю глаза на свои ладони и крепко стискиваю их. Представляю маленького черноглазого мальчика, уже в таком нежном возрасте серьезного. Мальчика, которому не хватало любви, ласки, заботы, и он должен был выживать, бороться за свою жизнь каждый день, чтобы проснуться завтра.
Картинка встает ярко, в деталях, и слезы сами непроизвольно катятся из глаз. Хочется обнять, прижать к себе Тимура и отдать всю ту любовь, что есть в моем сердце, все то тепло, которое он заслужил.
— Не плачь, маленькая, — Кадыров мягко берет меня за подбородок и поворачивает к себе. Стирает слезы большими пальцами и нежно целует. — Все уже позади. Я благодарен жизни за этот опыт.
— Так не должно быть…
— Но так бывает. Это жизнь, детка. Это нужно просто принять.
Неожиданная мысль приходит в голову, и я вздрагиваю в испуге. Но не могу не спросить.
— Ты говорил, что тебе пришлось пройти через очень многое…
Глаза Тимура опасно темнеют, становятся жестче. Я буквально кожей чувствую напряжение в салоне, но стараюсь не обращать на это внимания.
— Тебе приходилось… убивать?
Кадыров молча сверлит меня темным взглядом. Я понимаю, что ступила на опасную дорожку, когда на его лице снова появляется непроницаемая равнодушная маска. Теперь я точно знаю, что это его защитная реакция.
— Да.
Я открываю рот, но Тимур жестко и категорично перебивает:
— Достаточно, Эмма. Это как раз одна из тех вещей, о которых я предпочел бы забыть. Но воспоминания возвращаются каждый день. Поэтому попрошу: не надо.
Я согласно киваю, ошарашенная услышанным. Господи, что же пришлось пережить Тимуру?! За что?!
— Можно еще один вопрос? Не об этом, нет! — спешу успокоить.
— Спрашивай.
— Роберт сказал, что ты — его лучший друг, тогда почему я тебя не видела раньше?
Но, кажется я сделала еще хуже. Тимур снова сжимает кулаки, а в его глазах на несколько мгновений мелькает такая бездна боли, что, кажется, и я сама ее ощущаю. Так хочется в такой момент прижаться к нему, обнять, сказать, что я рядом, и забрать его боль. Потому что что-то мне подсказывает, в его жизни ее было немало.
— Мы познакомились с Робертом в университете, общались, у нас было поначалу общее дело. Потом… в моей жизни случились некоторые события, и я уехал на несколько лет из страны. Вернулся не так давно, и снова начал свое дело. Почти с нуля.
В голове каша и полная неразбериха. Столько вопросов и ни одного ответа. А еще тревога, которая с каждой минутой нарастает, как снежный ком.
Что за события? Что случилось в жизни Тимура, что он сбежал из страны?
Вот только сам Кадыров больше не дает мне возможности узнать хоть чуть-чуть о его прошлом и о нем самом.
— Поехали, Эмма, я отвезу тебя домой.
— А ты…?
— Мне надо сегодня побыть одному, маленькая.
Глава 27
Эмма
На следующее утро просыпаюсь, как от резкого толчка, а в груди — непонятная тревога. Мы с Тимуром не ссорились, не расстались на негативной ноте, я не обидела его, но…У меня стойкое ощущение, что произошло нечто непоправимое, пока я спала.
Я, с одной стороны, корю себя за то, что пыталась рыться в его прошлом и узнать о любимом мужчине хоть что-нибудь. А, с другой, мне же нужно хоть что-то знать о человеке, с которым я делю постель. Это нормальное человеческое чувство.
Чтобы развеять все свои тревоги и переключиться на нечто другое, решительно поднимаюсь с постели и иду в душ. Настраиваю воду похолоднее и выдерживаю почти пять минут. Но зато голова ясная, светлая. Чувство тревоги притупилось, но совсем не исчезло.
Иду на кухню и, пока варится кофе, бросаю взгляд на часы. В это время Тимур еще не в офисе, но уже активно работает на телефоне. Думаю, что ничего страшного, если я наберу его, пожелаю хорошего дня и заодно «прощупаю» его настроение.
Но мой план летит к черту.
Я слышу буквально пару гудков, и Тимур меня сбрасывает. Это неприятно царапает меня по сердцу, но буквально уговариваю себя успокоиться и не тревожиться раньше времени. В конце концов, я сама прекрасно слышала вчера, что у Кадырова большие проблемы. Тимур — серьезный мужчина, и дал понять, что я — не девочка на ночь, так что перезвонит, как освободится.
Но снова мимо.
В офисе я загружаю себя работой, чтобы лишние мысли не лезли в голову. И этот способ работает. По крайней мере, до обеда.
В кафе, заказав себе не помню, какую по счету кружку кофе и легкий салат, я снова набираю Тимура. На этот раз он отвечает.
— Да, Эмма, — голос вежливый, официальный и сухой. Безжизненный. Словно между нами и не было ничего: страсти, ревности и многообещающих фраз.
Из-за реакции Тимура я впадаю в небольшой ступор, и моя заготовленная речь вылетает из головы.
— У тебя все в порядке?
— Да, конечно.
И все. Ни слова больше. Как будто это и не Тимур вовсе. Как будто мы чужие. Как будто та химия, то безумие между нами — не больше, чем плод моей фантазии. И эта мысль режет мне ножом по сердцу, увеличивая рану в нем и повышая уровень моей тревожности. Определенно, что-то случилось, но в чем причина?!
— Ты очень занят? — осторожно прощупываю почву.
— Да. Работы много, зашиваюсь с самого утра.
Я хочу спросить что-то еще, но вдруг слышу очень характерные звуки на фоне.
— Ты… в аэропорту?
— Да. Улетаю на конференцию в Стамбул.
У меня отвисает челюсть. Растерянность и отчаяние вежливо уступают место злости. В конце концов, кто ему давал право так вести себя со мной?! Неужели я не заслуживаю хотя бы объяснений?!
— И когда ты собирался мне сообщить об этом?
— По прилету. Говорю же — много работы. Замотался, извини.
Шумно выдыхаю и стараюсь держать себя в руках. Возможно, все действительно именно так, как Кадыров и говорит, но…червь сомнений точит с каждой минутой с удвоенной силой. Хочется жестко высказаться, но не хочется выглядеть истеричкой, которая закатывает скандал при каждом удобном случае. Я обязательно поговорю с Тимуром, прямо скажу, что мне неприятна эта ситуация в целом, но не по телефону, а когда он вернется.
