– 162-й? Это же участок Бауэрс! Они что, выращивают там олухов? Пибоди, срочно свяжись с Россуэллом из 162-го. Полагаю, его нужно как можно скорее вызвать для консультации. Я хочу, чтобы он через час притащил свою задницу в мой кабинет. Спасибо, Фини. Есть еще что-нибудь?
– Из местных преступлений подходит только это. Проверять остальное я поручил Макнабу.
– Скажи ему, что, если он что-то обнаружит, пусть сразу же даст мне знать. Можешь перевести эти данные в мой рабочий и домашний компьютер?
– Уже сделано. – Фини усмехнулся. – Слушай, Даллас, в последнее время у меня было маловато развлечений. Не возражаешь, если я посмотрю, как вы будете распекать Россуэлла?
– Конечно, не возражаю. Почему бы тебе не помочь нам?
Он облегченно вздохнул.
– Я надеялся, что ты это скажешь.
– Вот и прекрасно. Ну, что там, Пибоди?
– Россуэлл будет здесь через час, лейтенант. – Стараясь не выглядеть самодовольной, она спрятала телефон. – По-моему, он здорово перепугался.
Ева мрачно улыбнулась.
– Это хорошо. Я буду у себя в кабинете – сообщи, когда он появится.
Стоило Еве переступить порог кабинета, телефон на ее столе зазвонил. Она рассеянно подняла трубку, роясь по ящикам в поисках чего-то, похожего на еду.
– Привет, лейтенант.
Услышав голос Рорка, Ева опустилась на стул.
– Кто-то опять украл мою шоколадку, – пожаловалась она.
– Я всегда говорил, что копам нельзя доверять. А еще я всегда говорил, что если проголодаешься, надо зайти в бистро, а не перекусывать на ходу чем попало.
– В бистро? С таким синяком?
Ева прикусила язык, но было уже поздно.
– Откуда у тебя синяк? – грозно осведомился Рорк.
– Да так, ерунда. – Она очень старалась, чтобы ее голос звучал беспечно. – Играла в бильярд с ребятами, немного увлеклась, и в результате один кий стал короче других.
Рорк некоторое время молчал, и Ева представляла себе, как он сжимает кулаки. Он терпеть не мог видеть ушибы на ее лице.
– Ты никогда не говорила, что любишь бильярд. Надо будет с тобой сыграть.
– Когда захочешь.
– Боюсь, не сегодня вечером. Я вернусь поздно.
– Вот как? – Еву все еще задевало, что он так обыденно извещал ее о своих поездках. – И где у тебя встреча?
– В Лос-Анджелесе. Я уже там. Маленькая проблема, требующая моего срочного вмешательства. Но к ночи я буду дома.
Ева ничего не сказала. Она прекрасно понимала – Рорк дает понять, что ей не придется спать одной среди преследующих ее кошмаров.
– Ну и как там погода?
– Отлично. Жара и солнце. – Рорк улыбнулся. – Не стану притворяться, будто не наслаждаюсь этим, так как тебя нет рядом.
– Наслаждайся сколько душе угодно. До вечера.
– Держитесь подальше от бильярдных столов, лейтенант!
– Хорошо.
Ева положила трубку, пытаясь отогнать огорчение по поводу того, что Рорка не будет дома, когда она вернется. Прошло меньше года, а она успела привыкнуть, что он ждет ее там.
Сердясь на себя, Ева включила компьютер, забыв даже стукнуть по нему кулаком. Как ни странно, он довольно бодро загудел и быстро выдал данные на Снукса и Спиндлер.
Оба лица выглядели жалкими и изможденными, но если в лице Снукса ощущались мягкость и добродушие, у Спиндлер они отсутствовали напрочь. Между ними была разница в двадцать лет. Разные возраст, пол, расы, прошлое…
Ева затребовала фотографии с места убийства Спиндлер, и на экране появилась тесная комнатушка с единственным окном. Ева отметила, что она была чистой и опрятной. Спиндлер лежала в кровати на полинявших простынях, испачканных кровью. Глаза были закрыты, рот ввалился. Обнаженное тело являло собой весьма малоприятное зрелище. На столике у кровати виднелась сложенная ночная рубашка.
Если бы не кровь на простынях, женщина могла бы выглядеть спящей. Ее усыпили, раздели, а рубашку положили на столик. Все было проделано очень аккуратно, как и в случае со Снуксом. И опять Ева тщетно пыталась найти ответ на вопрос, почему выбрали именно эту женщину…
Следующий снимок демонстрировал тело во всех подробностях, не считаясь со скромностью и приличиями. Костлявые ноги, опавшие груди, сморщенная кожа… Спиндлер явно не тратила свои прибыли на уход за телом, что, возможно, было разумно, учитывая характер ее кончины.
Ева увеличила изображение раны. Разрезы оказались еще тоньше, чем она себе представляла. И хотя никто не позаботился зашить рану, преступники воспользовались зажимами и подмораживающим покрытием, чтобы остановить кровотечение.
«Снова все по правилам, – подумала Ева, – Снова профессиональная гордость… А ведь хирурги часто поручают зашивать разрезы своим ассистентам. Они выполнили самую важную работу, так почему бы не предоставить остальное кому-нибудь помельче?»
Конечно, нужно навести справки, но Еве казалось, что она наблюдала такое на видеокассетах.
Она дала компьютеру новое задание – проанализировать обе хирургические процедуры и выявить, каков процент вероятности, что обе операции произведены одним и тем же лицом.
На экране появилась надпись:
«Команда принята. Анализ потребует около десяти минут».
– Отлично.
Ева встала и подошла к окну. В пасмурном небе мини-вертолет боролся с порывами ветра. К концу смены наверняка начнется метель или дождь со снегом. Добираться домой будет нелегко.
Ева думала о Рорке, находящемся за три тысячи миль отсюда, под пальмами и голубым небом, и о беднягах, старающихся согреться у огня, разведенного в ржавых железных баках. Каково им придется, когда пойдет снег и на улицах завоет ветер?
Она прижала пальцы к холодному стеклу, и на нее внезапно нахлынули воспоминания о детстве…
Худая девчонка с запавшими глазами, запертая в комнате с треснувшими оконными стеклами и сломанным обогревателем. По комнате гуляет ветер, сотрясая стены и молотя по ее коже ледяными кулаками. Она сидит в темноте, замерзшая, голодная и испуганная, зная, что отец рано или поздно вернется. Иногда он возвращался настолько пьяным, что просто заваливался на кровать и оставлял ее в покое. Но чаще… Ева скрючилась за единственным шатким креслом, пропахшим дымом и потом, стараясь спрятаться от него, и порой засыпала там, дрожа всем телом и глядя, как пар, вырываясь у нее изо рта, тает в темноте.
– Чикаго! – Ева выплюнула это слово, как яд, обжигающий горло, и пришла в себя. Она стояла у окна, прижимая к груди сжатые кулаки и дрожа, как дрожала в той промерзшей комнате много лет назад.
«Откуда я знаю, что это было в Чикаго? – Ева судорожно глотнула, стараясь избавиться от тошнотворного привкуса во рту и выровнять дыхание. – Почему я в этом так уверена? Да и какое это имеет значение?»
