– Да. «Новая жизнь» производит также искусственные конечности. Все это весьма прибыльно. Тебе нужны финансовые отчеты?
– Возможно. У вас имеются врачи-консультанты?
– Думаю, что да, хотя там скорее нужны инженеры. – Он пожал плечами. – У нас есть исследовательский отдел, но производство было доведено до совершенства задолго до того, как я приобрел компанию. Так что я не вникал в детали. А какое отношение «Новая жизнь» имеет к твоему расследованию?
– Техника массового производства искусственных органов была разработана в клинике Нордика в Чикаго. Они сотрудничают с Центром Дрейка. Трупы с изъятыми органами обнаружены в Чикаго и Нью-Йорке. Еще один найден в Париже – мне предстоит выяснить, есть ли там центр здоровья, связанный с этими двумя. Я знаю только, что продукцию «Новой жизни» Уэстли Френд особенно одобрял.
– У меня нет информации из Парижа, но я могу быстро ее получить.
– Ты знал доктора Уэстли Фрейда?
– Только слегка. Он был членом правления «Новой жизни» во время продажи компании, но я никогда не имел с ним дела. Ты его подозреваешь?
– Едва ли. Он покончил с собой прошлой осенью.
– Вот как?
– Да. Насколько я поняла из полученных данных, доктор Френд возглавлял группу, работавшую над процессом массового производства искусственных органов. Когда работа завершилась, исследования в области воссоздания человеческих органов были прекращены. Вот я и думаю: может быть, кто-то решил запустить их снова таким вот весьма оригинальным способом?
– Вряд ли игра стоит свеч. Я мало об этом знаю, но, кажется, воссоздание считают бесперспективным. Выращивание органов – долговременный и дорогостоящий процесс, а производство искусственного сердца обходится долларов в пятьдесят. Даже учитывая накладные расходы и прибыли, его можно продать не больше чем за сто. Конечно, покупателю придется раскошелиться на врачей и операцию, но менее чем за тысячу долларов он получит новое сердце с гарантией на сто лет. Это отличная сделка.
– Тем более что работа с поврежденным донорским органом, устранение дефектов и воссоздание съели бы всю прибыль.
Рорк одобрительно улыбнулся.
– Превосходно, лейтенант. У вас правильный взгляд на бизнес. Думаю, тебе ясно, что никто из главных акционеров «Новой жизни» не заинтересован в подобном сценарии.
– А что, если речь идет не о деньгах? Так или иначе, мне нужны все материалы о покупке «Новой жизни», касающиеся обеих сторон сделки, а также список лиц, занимающихся исследованиями, и медицинских консультантов.
– Я могу раздобыть это за час.
– Не возражаю, если ты прибавишь как можно больше данных о Фрейде – в том числе личного характера. Уж очень своевременным выглядит его самоубийство.
– Хорошо, постараюсь.
– Спасибо. По крайней мере, в двух случаях убийца охотился за сильно поврежденными органами. У Снукса было больное сердце, а у Спиндлер – нездоровые почки. Бьюсь об заклад, мы узнаем то же самое и о двух других жертвах. Для этого должна быть какая-то причина.
Рорк задумчиво потягивал кофе.
– Если он практикующий врач, то почему бы ему было не конфисковать поврежденные органы, которые удалили во время вполне законной операции?
– Не знаю. – Ева разозлилась на себя, что вчера вечером не заметила эту брешь в своей теории. – Очевидно, для этого необходимо разрешение донора или его ближайшего родственника. К тому же медицинское учреждение должно санкционировать эксперименты. – Она побарабанила пальцами по колену. – Ты ведь член правления Центра Дрейка, верно? Что ты можешь сказать о его политике? Центр проводит какие-нибудь рискованные, очень радикальные эксперименты?
– Центр Дрейка располагает первоклассным исследовательским отделом, и политика его в высшей степени консервативна. Чтобы пойти на риск, им бы потребовалась возня с бумагами, множество дебатов, юридическое оформление и, наконец, работа над тем, как лучше изложить программу средствам массовой информации.
– Значит, это было бы сложно?
– А ты как думаешь? – Рорк улыбнулся. – Ведь решения принимает комитет. Когда речь идет о политике, даже самые быстрые колеса вращаются медленнее.
– Может быть, этот человек получил отказ – или знал, что получит, – и поэтому решил действовать самостоятельно?.. – Ева отодвинула блюдце и встала. – Ладно, мне пора.
– Вечером у нас благотворительный прием в Центре Дрейка.
– Я не забыла.
– Вижу. – Рорк засмеялся, заметив, как она сразу помрачнела, и притянул ее к себе. – В случае чего свяжись со мной.
Он знал, что при всей нелюбви к светским мероприятиям Ева не опоздает на прием: на сей раз это было важно для них обоих.
ГЛАВА 8
Поскольку Ева намеревалась сразу же взяться за работу, она не слишком обрадовалась, увидев в своем кабинете Дона Уэбстера. Впрочем, это не доставило бы ей особого удовольствия в любом случае.
– Слезь с моего стула, Уэбстер!
Однако он не встал, а только обернулся и одарил ее ослепительной улыбкой.
Ева познакомилась с Доном Уэбстером, поступив в полицейскую академию. Хотя он был уже на втором курсе, они время от времени сталкивались друг с другом. Через несколько недель Ева поняла, что Дон специально попадается ей на глаза. Она была отчасти польщена, отнести раздосадована, но вскоре выбросила это из головы. В конце концов, академия нужна была ей не для того, чтобы устраивать свою личную жизнь.
Но потом их обоих распределили в Главное управление, и однажды вечером, после того, как Ева раскрыла свое первое убийство, они отметили это выпивкой – и сексом. Ева решила, что для них обоих это было всего лишь развлечением, и их отношения оставались просто приятельскими. Затем Уэбстер перешел работать в Бюро внутренних дел, и с тех пор их пути пересекались редко.
– Привет, Даллас. Хорошо выглядишь.
– Слезь с моего стула, – повторила Ева и направилась к кофеварке.
Уэбстер со вздохом поднялся.
– Я надеялся, что мы сможем поговорить по-дружески.
– Присутствие в моем кабинете кого-либо из крысиной команды не вызывает у меня дружеских чувств.
Ева обратила внимание, что Дон почти не изменился. Те же холодные голубые глаза, узкое лицо, очаровательная улыбка, вьющиеся каштановые волосы. Ей запомнились его упругое натренированное тело и лукавый юмор.
На нем был строгий черный костюм – неофициальная униформа Бюро внутренних дел, которую он индивидуализировал при помощи яркого разноцветного галстука. Ева припомнила, что Уэбстер всегда был франтом.
Не обратив внимания на оскорбление, он закрыл дверь.
– Ты, наверное, догадываешься о цели моего визита? Когда на тебя поступила жалоба, я вызвался ею заняться. Мне казалось, это все облегчит.
