Маркус хмыкнул, ещё раз посмотрев на клетчатую бумагу.
— Кай, я тебе не завидую, — произнёс он неожиданно серьёзно. — В этот раз ты действительно вляпался по самые уши. На данный момент я тебя отпускаю за неимением улик. Но твоя аура была на теле Милинды Блэр, так что имей в виду: шаг в сторону, какое-то нарушение закона, и тебя будут допрашивать уже не в комфортной допросной, а в камере пыток. На текущий момент на всё твоё имущество налагается арест до тех пор, пока идёт выяснение всех деталей дела. И речь не только о Милинде, но и о тех пятнадцати беременных, которые связаны клятвой Мерлина. Жандармы будут искать их отцов, выяснять, насколько они виноваты в сложившейся ситуации, сами ли выступали заказчиками или всё-таки их каким-то образом уговорил этот мерзкий Биддер.
— Пф-ф-ф, арест на имущество, тоже мне напугал. — Комиссар выключил полиграф, а я проворно стал снимать кольца с проводами.
— Кай, ты не понял, — Маркус на этот раз посмотрел мне в глаза и произнёс максимально чётко: — Я отзываю твою лицензию из Гильдии Сыщиков, ты больше не имеешь права работать таким образом. И, да, так как особняк Ксавье находится под залогом, а выплачивать ссуду тебе теперь нечем, дом конфискуют. Этот бюрократический момент займёт какое-то время, но вопрос уже точно решённый.
Я замер. Комиссар сообщил мне, что лишает жилья и способа заработать деньги. Он явно угрожает кнутом…
— И где же пряник?
— Ты всегда можешь выйти работать в жандармерию в качестве моего подчинённого. Учителем по языку тела. Не зря же тебя называют Королём Лжи.
На этот раз усмехнулся уже я. Комиссар Лейк всегда был умным человеком, а в сочетании с колоссальным магическим резервом, я бы скорее назвал его опасным. И сколько его знаю, его никогда не покидала мысль выяснить, в чём состоит мой секрет.
Память невольно подбросила фразу из разговора с Джейн в моём особняке.
«Я не знаю, как ты получил эти рубцы…»
Эта девушка, что однажды напомнила маленькую и солнечную колайри, сама того не подозревая, раскрыла мою самую страшную тайну. Она единственная, кто меня действительно понял. Почувствовала на уровне неосязаемого. И неважно, что этой фразой она хотела меня задеть, раскачать как парусник на волнах эмоций. Её слова попали идеально в цель.
«…но они сделали тебя таким, кто ты есть».
Когда тебя изо дня в день бьёт кто-то заметно крупнее и сильнее, режет и унижает просто потому, что у него плохое настроение, ты учишься заранее считывать его выражение лица и как можно быстрее. Приспосабливаешься просто, чтобы выжить. Выжить любой ценой. Плевать на гордость или болезненные спазмы желудка. Если у отца опущены уголки рта, если на лбу залегли глубокие морщины, если по скулам гуляют желваки, то лучше всего переждать сутки в неотапливаемой сырой комнате. Лучше голодать и мёрзнуть, но не высовываться. Лучше попробовать выбраться через окно и сорваться с карниза, возможно, даже сломать ногу или руку, только бы не сталкиваться с гневом Ксавье-старшего.
— Итак, Кай?
Комиссар Лейк отбросил личину добродушного толстяка. Сейчас на меня смотрели проницательные глаза мага, на переносице которого образовалась одна тонкая морщинка. Но именно эта морщинка и заставила меня ответить:
— Маркус, я не знаю, о чём ты говоришь, но я всегда действую исключительно интуитивно. Это просто дар от природы или же проданная душа дьяволу, тут как хочешь, но учитель из меня никудышный. Прости.
Комиссар Лейк медленно кивнул, не сводя с меня пристального взгляд.
— Что ж, хорошо. Это твой выбор, Кай. Надеюсь, ты о нём не пожалеешь, а если пожалеешь, то будет ещё не поздно всё исправить. Иди, ты свободен.
Я машинально пощупал пальцы, на которые недавно были надеты металлические кольца полиграфа, сухо кивнул и вышел из допросной. Ох, а как же я надеюсь на то, что не пожалею о своём выборе.
Первым делом после того, как меня, наконец, выпустили из отделения жандармерии, я поймал автомёбиус и крикнул фурману, чтобы он отвёз меня в поместье Оллроу.
Джейн…
Если бы я только мог тебе всё объяснить…
Стройный женский силуэт в тёмном закрытом платье и шляпке с траурной вуалью я увидел сразу же. Даже не увидел, а почувствовал внутренним зрением и обернулся именно туда, где находилась полупрозрачная беседка из тонких кованых полосок чернёного металла. Леди Оллроу занималась чтением. Волосы цвета белого золота были убраны в изящные косы назад и скреплены серебряной заколкой. Вся поза девушки говорила о грусти и печали, но из-за тонкого кружева на лице я не мог разобрать оттенков эмоций.
— Джейн!
Девушка оторвалась от бумаг и посмотрела на меня сквозь вуаль. Маленькая кисть в кожаной черной перчатке переложила листы с коленей на скамейку. Краем сознания я отметил, что не смогу определить злость или волнение девушки по рукам, ведь кожа полностью скрывает их.
— Кай, — холодно уронила девушка моё имя в воздух.
Я чуть было не споткнулся о гравий. Почему-то мне думалось, что Джейн будет рвать и метать, но вместо этого я встретился с равнодушием. Или мне так показалось, ибо вуаль скрывала большую часть лица. Лишь подрагивающие уголки бледно-розовых губ сообщили мне, что Джейн не так спокойна, как хочет казаться.
Я остановился, не зная, с чего начать. Не так я себе представлял разговор со светловолоской, а потому произнёс первое, что пришло в голову:
— Красивая беседка.
Джейн издала тихий, полный горечи смешок.
— Неужели ты решил, как воспитанный интеллигентный человек, начать беседу со слов о погоде и архитектуре? Кай, тебя, конечно, называют Королём Лжи, но я слишком хорошо тебя узнала, чтобы понять, что такие вещи тебя не интересуют.
— Ну почему же? — возразил. — Летом наверняка в изысканный ажурный рисунок металла вплетаются лозы винограда или любого другого вьюна, и беседка становится подлинным произведением искусства на стыке человеческого труда и природы. У Валетты и Вилмора Оллроу тонкий вкус, что редкость в наши дни для людей, имеющих огромное состояние.
Так и не дождавшись приглашения, я аккуратно сел на скамейку напротив.
— Как ты правильно заметил, Кай, это всё случится летом, — с раздражением ответила Джейн и прикусила губу. Я был готов поклясться, что она не ожидала, что я поддержу разговор. — Сейчас же данная беседка — лишь груда мёртвого, холодного и поддающегося коррозии металла, несколько лет назад заказанного по моим чертежам.
Я не мог ориентироваться на выражение лица Джейн, но мне показалось, будто на слове «мёртвого» голос собеседницы едва уловимо поменял тональность.
— Мёртвого металла? — эхом повторил.
— А чего ещё? С ума сойти, Кай, я сейчас сижу на скамейке и общаюсь об искусстве с убийцей девушки, которую большую часть жизни называла своей сестрой!
На этот раз вздрогнул уже я.
