Сколько ей лет? – подумала Хилл. На вид не старше двадцати пяти. Но тогда почему она имеет такую власть? Видимо, в этом мире свои мерила силы и влияния. Те, с которыми ей и Грэму еще предстоит познакомиться.
Почувствовав губы у себя на лице, калека растаял. Стал более расслабленный. Одобрение госпожи позволило вдохнуть полной грудью. Билл, сидящий на лошади, как и прежде оставался без движений. Даже несмотря на глубокую вмятину на его мерзкой физиономии, здоровяк смахивал на испуганного ребенка. Кобыла же с приходом Никты, казалось, вообще перестала дышать.
Никта молча осмотрела пленников. Стояла гробовая тишина. Лишь треск факелов нарушал безмолвное молчание. Черные сектанты бесшумно зашли за спину своей предводительницы, образовав собой полукруг. На фоне грязных людей в оборванных лохмотьях Никта выглядела настоящей богиней.
– День! – крикнула Никта.
– Время уз и цепей, обязанностей и правил! – какофонией голосов заорали ее последовали.
Кару прямо тряхнуло от столь стремительной смены настроения. Услышав крик своей богини, подданные воспрянули духом.
– Ночь! – вновь закричала она.
– Время свободы! – так же громко вторили остальные.
Никта продолжала выкрикивать слова, толпа продолжала повторять. Со стороны это смахивало на боевой клич.
– Мне вот что интересно, – тихо сказал Сайлент Каре на ухо, – как бы наша новая знакомая смотрелась без этих дурацких ремней, прикрывающих самые пикантные места на ее теле?
Среди всего непонятного безумия, творящегося вокруг, Кара совсем забыла, что находится в объятиях серийного убийцы. Но что-то подсказывало: боятся здесь следует не его. Как только Грэм закончил паясничать, Никтеанцы все, как один, смолкли. Они его услышали.
И, по-видимому, им невежество Сайлента совсем не понравилось.
***
Кара уже сбилась со счета, сколько раз за последние часы она теряла сознание. Когда Грэм решил пошутить над богиней ночи, ее лицо исказила гримаса злобы. Подданные правительницы пришли в ярость. Никта замахнулась мечом и с размаха ударила Грэма. Сайлент рухнул, как подкошенный, распластавшись на асфальте. Его тут же окружили дети ночи: они ходили вокруг его бездыханного тела, продолжая что-то нашептывать, но теперь их голоса звучали гораздо громче.
Сперва Хилл подумала, что Никта его убила! – но крови не было. Видимо, она нанесла удар площадью меча, а не острием. Ведь судя по тому размаху, атака срубила бы Сайленту голову с плеч в два счета. И что-то подсказывало: если бы Никта захотела этого, то сделала бы.
Раньше Кара сама бы поаплодировала бритоголовой воительнице. Первая подбежала бы к маньяку в отключке и начала допинывать его тело. Но сейчас, кроме Грэма Сайлента, ей надеяться было не на кого. Совсем…
Доктор Пэйн что-то говорила про Аркадию – помощницу! Нейросеть… Но, с тех пор как Хилл попала в это богом забытое место, никакими помощниками здесь и не пахло. Ее окружали одни враги, да и только.
Кара и ахнуть не успела, как второй удар обрушился на ее голову: Никта чиркнула острием лезвия по асфальту, создав полукруг из искр, сделала пафосный финт клинком и со всего размаху приложилась мечом. Пред тем как последовал удар, Кара увидела черные глаза богини. Хилл думала, это будет последнее, что она видит перед смертью…
Очнувшись, детектив обнаружила себя в комнате на шикарной мягкой кровати. Ее переодели. Кто-то обработал раны на ногах. Ступни были перебинтованы и совсем не болели. Даже гула в голове не было. Удивительно, ведь у нее наверняка должно быть сотрясение мозга. Возможно, и не одно.
Кара лежала совершенно обнаженная. Парочка ненавязчивых татуировок красовались в районе пупка и левой груди. Руки детектива были привязаны к изголовью широкой кровати тонкой, но очень плотной веревкой.
По обеим сторонам с потолка свисал прозрачный тюль. За ним Кара увидела силуэт женщины в плаще, расхаживающей по комнате. Плавные изящные движения кошки. Настоящая грация. Несложно было догадаться, кто это.
Кара потянула веревки, попыталась освободиться: ничего не получилось.
– Я смотрю, кто-то проснулся, – низким голосом сказала Никта, продолжая вальяжно расхаживать по комнате.
Даже не видя ее лица, Кара знала: богиня ночи улыбается.
– Как твое имя, ягненок? – Никта подошла к кровати, потянула за веревки и тюль – последний оплот перед враждебным миром – рухнул с потолка.
Кара увидела красивую винтажную мебель. Картины на стенах. В камине потрескивали бревна. Самая настоящая комната утех: дизайн наполняли преимущественно темно-красные, почти кровавые тона. Если Кара находилась в тюрьме, то это помещение наверняка было кабинетом начальника.
Возле входной двери с золотистым проемом стояли двое человек в бесформенных лохмотьях. Они покорно опустили головы вниз, что-то тихо нашептывая себе под нос. Каре порядком надоело это назойливое шуршание мерзких голосов. Попав за стены убежища Никтеанцев, она успела позабыть о спокойствии и тишине. Этот шепот начинал сводить с ума.
Никта подошла к кровати, присела на край. Ласково провела рукой по темному постельному белью, в котором утопала обнаженная Кара. Хилл пробрал холодок. Соски затвердели. Чем ближе подбиралась рука Никты к ее телу, тем сильнее Кара утапливала себя вглубь простыни.
От Никты исходил приятный запах ароматических масел. Смуглая кожа блестела. Узоры скарификации вблизи выглядели еще более завораживающе. Сколько боли пришлось вытерпеть, чтобы нанести на себя эту красоту?
Женщина скинула кожаный плащ, оголив округлые плечи. Несколько ремней, что перетягивали грудь, блеснули бликами на бляхах. Макияж Никты стал изящнее и мягче: темная черта по-прежнему пересекала линию глаз, но ее тон выглядел другим – более дружелюбным.
Никта была красива. Это сложно отрицать. Несмотря на свой страх Кара не могла оторвать от нее глаз. Длинные ноги, тонкая талия, вытянутая шея: мечта большинства женщин выглядеть так же.
Нет, здесь что-то не то. Кара покрутила головой, пытаясь прийти в себя. Казалось, запах масел, исходящий от богини ночи, начал проникать вглубь, завладевая ее чувствами и эмоциями. В какой-то момент Кара даже ощутила некое возбуждение. Что за чертов дурман?
Нет, подумала она, нужно собраться.
– Ну так что, ягненок, расскажешь, как тебя зовут? – Никта провела заостренным черным ногтем по ребрам Кары.
Хилл дрогнула, но не выдала своего волнения.
– Мое имя «Иди», – ответила детектив нарочито вызывающе, – а фамилия «Нахер»!
Обмотав веревку вокруг запястий, Кара попыталась порвать ее, но ничего не вышло: только кожу поранила. Никта тем временем бесцеремонно легла рядом, положив голову Каре на плечо. Ее лицо находилось всего в миллиметре от лица Хилл. Кара продолжала упрямо смотреть в потолок, избегая контакта, хотя знала, что та разглядывает каждый сантиметр ее кожи, каждую пору…
