– Я не должна тебе ничего объяснять. Нам хотелось заняться сексом – мы это сделали. И все. Я только что получила лабораторные заключения…
– А я тебе говорю: не сделали и не все!
Он понимал, что формально она была права. Но понимал и то, что не сможет теперь спокойно видеть перед собой целыми днями это серьезное лицо и это потрясающее, упоительное тело. Он скорее провалился бы сквозь землю, чем произнес, что они «это сделали – и все».
– Макнаб, у меня голова занята более важными вопросами, чем твое «эго». Например, меня вызывает дантист на полугодичный осмотр.
– Приберегла бы свои глупые колкости для кого-то более достойного их. Со мной они не срабатывают. Черт побери, мы с тобой были вместе, и нам было хорошо!
Пибоди пожала плечами:
– «Было» – это от спрягаемого глагола, прошедшее время.
Он шагнул к ней, выхватил из ее рук фуражку и швырнул на пол.
– Но почему?
У нее забилось сердце. Дьявол, ведь, по идее, она не должна была ничего чувствовать!
– Потому что мне так хочется.
– Пибоди, мы с тобой не в детском саду!
– Потому что, если бы я не валялась с тобой в постели, я была бы с Заком! – неожиданно закричала она. – А если бы я была с ним, мне не пришлось бы сейчас говорить своим родителям, что против него того и гляди выдвинут обвинение в убийстве!
– Это не твоя вина. И не моя. – Он услышал, что дыхание ее стало прерывистым, и это расстроило его. Он смертельно боялся, что Пибоди может расплакаться. – Во всем виноваты Брэнсоны. И Даллас не позволит, чтобы Зака в чем-нибудь обвинили. На том и остановись, Ди.
– Мне нужно было это предвидеть! Я должна была быть с ним, а не с тобой!
Он неожиданно взял ее за плечи и быстро встряхнул их.
– Ты была со мной, и этого не изменишь. И я хочу, чтобы ты опять была со мной. Черт побери, Ди, я не кончил!
Макнаб стал целовать ее с какой-то беспомощной яростью, вожделением и смущением. Пибоди издала короткий стон, означавший что-то среднее между отчаянием и облегчением. Она тоже целовала его и делала это пылко, неистово, тщетно борясь сама с собой.
В зал вошла Ева и остановилась как вкопанная:
– Вот это да!
Они были настолько поглощены своим порывом, что даже не услышали ее.
– О боже! – воскликнула Ева.
Она закрыла глаза ладонью, надеясь, что, когда уберет руку, парочка уже исчезнет. Не тут-то было.
– Разойтись!
Глас вопиющего в пустыне. Ева сунула руки в карманы и попыталась игнорировать тот бесспорный факт, что руки Макнаба в этот момент находились на заднице Пибоди.
– Я сказала, разойтись! – уже крикнула Ева.
Окрик дошел. Они отскочили друг от друга, словно между ними находилась сжатая пружина и кто-то ее освободил. Макнаб налетел на стул, опрокинул его и уставился на Еву, будто впервые видел.
– Ой! Сэр, я…
– Молчать! – скомандовала ему Ева. – Сядь – и ни слова. Черт-те что! Пибоди, почему у меня нет кофе?
– Кофе… – Пибоди, у которой сердце было готово выпрыгнуть из груди, заморгала вытаращенными в изумлении глазами: – Кофе?
– Сейчас же! – Ева показала на кофеварку, а затем картинно посмотрела на часы. – С этой минуты вы на службе. Что бы там ни происходило до сих пор, это было в ваше личное время. Ясно?
– Уф! Э-э… Послушайте, лейтенант…
– Закройся, Макнаб. Не хочу никаких дискуссий, объяснений или словесных описаний того, чем вы занимаетесь в свое свободное время.
– Ваш кофе, сэр, – не своим голосом сказала Пибоди, ставя чашку перед Евой и посылая Макнабу страшный предостерегающий взгляд.
– Заключения лаборатории?
– Они у меня с собой, – с облегчением ответила Пибоди и поспешила к своему стулу.
Вошел Фини. Мешки под его глазами грозили опуститься ниже носа. Увидев его, Пибоди опять вскочила, чтобы налить еще одну чашку кофе. Он сел, рассеянно кивнул в знак благодарности и сообщил:
– Спасательные бригады добрались до эпицентра последнего взрыва. До последнего известного местопребывания Мэллой. – Фини откашлялся и отпил кофе. – По всей видимости, в критический момент предохранительный щит был на месте, но взрывом его отнесло. Говорят, все произошло мгновенно.
Какое-то время все сидели молча. Затем Ева встала и заговорила:
– Лейтенант Мэллой была хорошим копом. Это лучшее, что я могу сказать о ком-либо. Она погибла, выполняя свою работу и стараясь дать своим людям возможность укрыться в безопасном месте. А наша работа заключается в том, чтобы найти и схватить тех, кто повинны в ее гибели.
Она открыла принесенную с собой папку, достала из нее две фотографии и прикрепила их к доске.
– Это Кларисса Брэнсон, она же Шарлотта Роуван. А это – Б. Дональд Брэнсон. Мы не остановимся до тех пор, пока эти двое не будут посажены за решетку. Пибоди, доложишь о лабораторных результатах. Макнаб, жду отчет о перехвате звонков по телефону Моники Роуван. Фини, нужно еще раз допросить Зака. Возможно, ты ухватишь то, что я пропустила. Он мог услышать или увидеть что-нибудь такое, что может подсказать, в каком направлении нам лучше вести поиск.
– Я позабочусь об этом.
– И еще, Фини. Попробуй снова прокрутить Лизбет Кук. Задача та же. Думаю, тебе удастся получить от нее больше, если ты приедешь к ней домой и прикинешься сочувствующим слушателем.
– Она плакса? – поинтересовался Фини.
– Скорее истеричка.
Он вздохнул:
– Придется прихватить с собой лишние носовые платки.
Ева оглядела лица своих товарищей по команде.
– Должен быть какой-то след! Они где-то скрываются, куда-то еще собираются перебраться, они должны выбрать следующую цель и время ее уничтожения. Они знают, что мы разрабатываем версию «Аполлон», и, вероятно, знают также, что мы установили или можем установить реальную личность Клариссы Брэнсон.
Ева снова подошла к доске и прикрепила еще одну фотографию.
– Это Моника Роуван, жена Джеймса Роувана, мать Шарлотты. Я уверена, что приказ ликвидировать ее отдала собственная дочь. Если это действительно так, то понятно, что мы имеем дело с человеком холодного и конкретного мышления, опытным лицедеем, не брезгующим к тому же запачкаться кровью. Они с мужем организовали убийство четырех человек. С одним из убитых она была связана кровными узами, другой был ближайшим родственником ее мужа. Кроме того, она несет ответственность за гибель сотен человек в результате террористических актов, которые являются не чем иным, как отвратительным шантажом в целях получения выгоды.
Сделав короткую паузу, Ева продолжала:
