Бах! Бах! Бах! Хлопнули фузейные выстрелы из положения лежа. А егеря, не вставая, уже перезаряжали свое оружие.
Приведя оружие к бою, они защелкнули на фузеи штыки и, проскочив по змейке из бревен, ударили каждый по двум чучелам штыком и прикладом. Затем перепрыгнули через несколько плетней в рост человека и заскочили в окопы. Одна, вторая гренада вылетели из них к своим щитам, и вот стрелки уже на третьем, самом дальнем, огневом рубеже. Все трое сидят на коленках, а левая их рука, как и у капитана, приподнята вверх как знак готовности к ведению огня.
— Толковые солдатики, все как надо повторяют, — присматривался к ним Егоров. — Дыхание уравнивайте, главное, за дыханием своим глядите, братцы!
— По дальним мишеням — огонь! — донеслась команда издалека. Алексей совместил мушку с целиком на ростовой фигуре и плавно выжал спусковой крючок. Вслед за ним хлопнула фузея капрала, а с небольшой задержкой и рядового.
— Зарядка, братцы, зарядка! — проговорил негромко Лешка, скусывая бумажный патрон. — У егеря все время должно быть оружие готовым к бою, а глазами вы по сторонам водите, чтобы любую опасность упредить! — и он сыпанул порох на полку замка.
— Господин подпоручик, капитан Егоров егерскую учебную полосу прошел!
— Капрал Васин прошел, рядовой Кучин прошел, — доложились пехотинцы.
— Оружие к осмотру! — скомандовал Хлебников, и по его команде Афанасьев проверил фузеи у всей тройки.
— Все в порядке, вашбродь, заряжено, никаких повреждений нет.
— Вашбродь, старший сержант Дубков от мишеней прислал, — к месту подведения итогов подбежал вестовой Данила. — Стало быть, Иван Макарович вам передал, что по первой полосе у капитана Егорова все три попадания в мишенях. Во второй только одно, на средней. А вот у третьей их два. Гренады у первой полосы все в щит ударили, а у остальных по одной. Ну а штыками и прикладами все, говорит, отработали достойно.
— Так, поня-ятно, — протянул важно Славка. — Вторая полоса, рядовой Кучин — плюсуем три балла, третья полоса, капрал Васин — четыре, — и подпоручик сделал карандашом пометки в общем списке.
— Следующая тройка, на огневой рубеж марш! Шустрее, шустрее выходим! Ну, чего телимся, Выборгский пехотный, вас во-он сколько народу еще ждет! А впереди ведь стрельба на стрелковом полигоне!
После окончания состязаний и подведения итогов Егоров построил всех, как и в самом начале, в двух коробках.
— Ну, вот и закончены сегодняшние испытания. Те, чьи фамилии я сейчас называю, выходят из строя соискателей и переходят в строй нашей роты. Остальные, уж извините, братцы, все идут в свои подразделения. И не расстраивайтесь, теперь вы наши требования знаете. Если мы будем, бог даст, еще расширяться — то милости прошу, жду вас опять к себе на отбор в роту.
— Капрал Васин, рядовой Смаков, рядовой Кучин… рядовой Агафонов, рядовой Петров… рядовой Ягодкин — выйти из строя! Поздравляю вас, господа егеря! Вам еще, конечно, предстоит многому учиться, но с этого момента ваше место теперь в отдельной особой егерской роте!
Глава 7. Будем жить, друг!
Косые струи холодного ноябрьского дождя били в маленькое слюдяное оконце. Егоров сидел за своим столиком при двух масляных светильниках и скрипел пером по бумаге.
Да, это вам не шариковой ручкой конспекты строчить, тут особая сноровка для такого дела требуется. Сначала «очени перо» особым острым ножом, не зря же его перочинным прозвали. И вот для этого в самом начале срежь у пера конец наискось, с наружной его стороны, а затем уже до половины — с противоположной. Да причем еще и так, чтобы получился полукруглый желобок. Потом середину этого желобка надрежь, чтобы образовался расщеп. И нужно еще учитывать, что перья довольно быстро списывались и потом начинали громко скрипеть. Так что эту операцию приходилось повторять постоянно. Хоть металлические изобретай и внедряй в жизнь.
«А что, отойти от дел военных и посвятить себя труду мирному и созидательному», — размечтался Лешка. Хоть и были его знания из того времени, по большей степени, заточены под военную науку — милитаризм, однако элементарными сведениями о продвижении линейки прогресса он ведь тоже обладал. «Вот и придумывай, патентуй все, типа из своих личных изобретений. Двигай вперед прогресс. Построить заводик, при нем исследовательское бюро с опытным участком. Буду таким скучным и тусклым делягой:
— А ну-ка, подайте мне отчеты, что у нас там с консервированной свининой получилось? И не забудьте партию самому амператору на пробу отправить. Да-да, в Царское село! Та-ак, а что у нас с паровым двигателем на самоходной машине, хорошо ли он работает? Как так взорвался? Прямо на мелкие куски его разнесло?! Еще и пятерых испытателей вместе с ним тоже? А-я-яй, как досадно! Ну ничего, ничего, продолжаем испытания».
«Не-е, не мое, — откинул мысль Лешка. — Может, когда-нибудь, когда стану постарше, чем-нибудь таким и можно будет заняться, но не сейчас, уж точно не сейчас. Не заточен я на все это. Скисну быстро. Так что послужим, господин капитан, послужим еще империи. Впереди еще одна война с османами, затем будут Варшава и Швейцарский поход. Если я до воцарения Павла выкую из своей роты особый егерский полк, воспитаю и выпущу из него сотню офицеров в другие части и создам тактику войны специальными подразделениями, уже даже тогда будет смысл моего пребывания в этом времени. Глядишь, и не придется тогда французу Москву отдавать!»
Громкий стук в дверь оборвал его мечтания и вернул в маленькую комнату валашского домика, за стол, заваленный бумагами.
— Господин офицер, там к вам пришел человек, — Мируна чуть отодвинулась в сторону, и в комнату, смахивая с плаща капли дождя, шагнул Курт.
— Что-то случилось, дружище, ты чего в такой ливень? — Алексей пожал крепкую руку своего бывшего оружейника. — Мируна, у тебя чайник не остыл? — обратился он к хозяйке. — Подогрей его немного, будь так добра. А то наш гость вон как промок. Ну пошли, присаживайся на лавку да грей спину, печь только недавно топили, — кивнул он Шмидту. — Рассказывай давай, чего у тебя там стряслось, а потом я тебя чайком напою.
— Спасибо, друг, — благодарно кивнул Курт. — Я к тебе по делу и хотеть рассказать, как у меня все сейчас получаться. Если по порядку, то я долго думать над твой слова о выводе наша русская армия из Валахии. Все так, все правильно, оставаться мне здесь никак нельзя. Даже если турки сразу не отрубить голова, все равно они мне работать здесь не дадут, и рано или поздно, а конец все равно быть один. Я прошел по несколько знакомый из тех, кто заниматься таким же делом, что и вся наша семья, и осторожно им намекнуть, что думал продавать дом с мастерской и часть хороший оборудований и инструмент. И что у меня есть люди, который уже начинают прицениваться. В общем, не хочу тебя долго утомлять свой рассказ, но сегодня я стал, как это по русский, нищий, с один лишь котомка и несколько железок. Давид Соломонович помочь с ссудой покупателю, и мы сегодня оформить сделка, а я получить свой деньги. Помня твой совет, со мной рассчитаться русский золотой червонец и еще немножко дать серебро. Кучка благородный металл — это все, что остаться от тот дом, где я родиться и где жить такая большая и дружная семья. А теперь нет уже тот дом, нет мастерская и мой любимый дело и уже совсем нет семья. Я остаться совсем один, друг, — Курт печально покачал головой. — Раньше егерский рота заменить мне весь мой семья, а я делать важный дело. Идти война, и я отомстить осман за свой близкий. А теперь нет война, и я не знать, что мне делать. Скажи мне, Алексий, как мне быть? Для чего я должен жить дальше?
