Именинница сидела во главе стола рядом с матерью и старшим братом. Рядом, к ней поближе, подсел и Бестужев. Он громко и увлеченно рассказывал девушке что-то веселое. Катарина, прикрыв платком личико, смеялась. Опять что-то укололо душу Егорову, и он постарался переключиться.
— Срећан ти рођендан девојко моја! Буди срецна! Нека вам је све у реду! (С днем рождения тебя, моя девочка! Будь счастлива! Пусть все у тебя будет хорошо!) — Йована вытерла платком выступившие слезы.
— С днем рождения! — закричали хором все гости.
Все, как обычно, у Милорадовичей было вкусное, провозглашались тосты, и шла непринужденная беседа. Люди отдыхали и веселились.
В середине застолья, когда прошли три смены горячего, мужчины высыпали в сад и увлеченно между собой там беседовали.
— Господа, у нас есть всего неделя на то, чтобы решить вопрос с повышением огневой мощи роты, — объяснял своим офицерам Егоров. — Пушки нам по штату ведь не положены, за ними особый учет, как в войсках, так и в самой Военной коллегии. Как бы мы их ни выпрашивали себе, ничего у нас с ними быстро не получится, а они нам позарез здесь и сейчас нужны. Покажем мы туркам слабину, значит, отбиваться зимой от них устанем. Как только лед на реке встанет, жди их у нас. И так, вон, на реку свободно не выйдешь, все только лишь с оглядкой. Поэтому я распоряжение уже отдал, прямо завтра спозаранку самые умелые наши пловцы, Курт и вся тыловая группа прибывают к тому месту, которое укажет им Лужин. Туда же за ночь должны будут вывести тросы, хомуты и подогнать побольше лошадей. У рыбаков возьмут несколько лодок и самих их попросят нам помочь тягловой скотиной. Зная «любовь» местных к туркам, думаю, они нам не откажут.
— Мальчики, у нас все готово! Прошу подойти к беседке! — позвала тетушка Антония.
Михайло в это время начал наигрывать на скрипке задорную мелодию. Перед зрителями в национальных ярких одеждах вышли Катарина с Милицей и Радован. Сербский народный танец завел зрителей, все хлопали в ладоши и подбадривали исполнителей.
«Какая же она красивая!» — думал Алексей, глядя на Катарину. Семнадцатилетняя девушка была прекрасна. Длинные темно-русые волосы, собранные в тугую косу, точеная фигурка, правильные, красивые черты загорелого личика. Яркие, янтарного цвета глаза.
Милице было уже пятнадцать, и она совсем лишь немногим уступала своей старшей сестре.
Радовану — двенадцать, и долговязый подросток со всей серьезностью исполнял роль танцора.
Вот музыка смолкла, и выступающие поклонились гостям. Зрители разразились шквалом аплодисментов.
— Дорогие мои, прошу вас к столу! Пойдемте, пойдемте, у нас впереди еще целый вечер, — Йована настойчиво зазывала гостей.
Были опять тосты, и Лешка, перехватив взгляд Живана, вопросительно ему кивнул. «Да», — был ответный кивок, и Егоров поднялся со своего места.
— Дорогие мои, среди прекрасных исполнителей такого чудесного танца был настоящий мужчина. Пусть ему всего еще двенадцать лет, но посмотрите, как он себя достойно ведет. А ведь ему есть с кого брать пример. Этот пример — его старший брат, герой, прошедший всю войну и выслужившийся от рядовых и до капитана-поручика, это Живан Милорадович. В вашем роду есть и генералы, стоящие на службе новой Родины. Я давно уже знаю про мечту Радована, и у меня есть для всех вас одно приятное известие. Лешка полез во внутренний карман и достал из него гербовую бумагу. — Настоящим для прохождения испытательных экзаменов в Императорский сухопутный шляхетский кадетский корпус приглашается российский подданный из числа сербских переселенцев Радован Милорадович. Поручителем для него выступили три офицера. Из их числа генерал-майор Андрей Степанович Милорадович, бригадир, барон фон Оффенберг и ваш покорный слуга. Если родители и родственники не будут против того, чтобы послать парня в Санкт-Петербург, — и Алексей обвел взглядом сидящих, — то я пожелаю вам удачи, будущий кадет и офицер Российской империи!
— За будущего офицера! — выкрикнул Бестужев!
— За офице-ера! — раздался хор голосов!
— Сынок, как же это так далеко ехать от нас? — вытирала выступившие из глаз слезы Йована.
— Мама, ты что?! Это же самое престижное военное учебное заведение России. Ты хоть понимаешь, как туда трудно попасть? — горячился Живан. — Да туда даже не каждый из графов или из князей своего отпрыска может пристроить! Это ведь прямой путь к военной карьере!
На улице уже стемнело, но праздничный вечер у Милорадовичей продолжался. Бестужев попросил шестиструнную «испанскую гитару», и над садом разнеслись мелодичные звуки и приятный баритон поручика. Красивый и статный офицер пел сейчас о любви, посвятив эту песню имениннице.
— Сергей ты еще побудешь здесь? — после аплодисментов спросил у Гусева Егоров. — Смотри здесь сам, с рассветом нам с тобой нужно быть на месте у реки, так что не опаздывай. А я, пожалуй, пойду, мне еще нужно проверить, как там у нас с подготовкой, — и он тихонько, чтобы никому не мешать, покинул дом Милорадовичей.
Через несколько минут пение закончилось, начали накрывать для чая, и Катарина прошла по всему саду, ища в нем того, кого уже нигде не было, а по пятам за ней шел поручик Бестужев.
Глава 8. Ротная артиллерия
— Все готово? — Алексей посмотрел на Гусева.
— Да, господин майор, все люди на местах, разрешите начинать? — поручик стоял, ожидая приказа командира.
— Давайте, начинайте! — кивнул Егоров. — Главное, за рекой внимательно смотрите, чтобы ненароком этот самый призрак не выскочил!
Несколько небольших рыбацких лодок с наблюдателями из егерей скользнули в предрассветную серость и разошлись в разные стороны, беря место предполагаемых работ в кольцо. Затем в воду вытолкнули два баркаса, и гребцы в них заработали веслами.
— Ось це мисто! — показал в саженях двадцати от берега Мыкола. — От туточки визок с зброей в речку впав.
— Давайте, братцы, — махнул рукой майор. — Как мы и договаривались, камни берете в руки, туловище у вас бечевкой обвязано, глубоко дышите, набираете больше воздуха в грудь и ныряете. Там, на дне, выпускаете свой камень из рук и, на сколько только дыхания у вас хватит, ощупываете дно. Главное, не запутайтесь, если вдруг воздух закончится, дергайте за бечевку, и мы вас сразу же вытащим, а вам на смену другие ко дну спустятся.
— Раз, два, три… — считали вслух для Быкова и Воробьева, и каждый из них со своего баркаса резко, «солдатиком» ушел под воду.
— Сто пять, сто шесть, сто семь, сто восемь, — громко продолжал считать Гусев.
Наконец, в пузырях воздуха из темной глубины вынырнул один, а через несколько секунд и второй ныряльщик. Их подхватили под мышки и затащили в баркасы.
— Нет ничего под нами, одни только камни и песок, — доложился один.
— Чуть за корягу не запутался, — глубоко дыша, пробормотал второй. — Нет под нами никакого железа.
