— Заряжай! — отдал команду Хлебников. — Раз, два, три, — вел он громкий счет. Два канонира схватили пороховые заряды и столкнулись у жерла орудия. Третий перескочил через барахтающихся товарищей и застыл с поднятым на уровень груди ядром.
— Отставить! — крикнул Егоров. — Повторяем опять все свои действия так, чтобы они отработаны до мельчайшего движения все были! Прокоп, ты, когда траву косил, думал о том, как у тебя руки косовище держат или как ты там этот замах делаешь?
— Нет, ваше высокоблагородие, — пробормотал коренастый здоровяк. — Чего там думать, руки сами все дело исполняют, знай только дыши глубже и работу свою веди со старанием.
— Вот и здесь так же! Вам тут думать ничего не нужно, каждое движение, как на косьбе, отточенное должно быть. Раз, раз, раз, а другой в это время тоже так же свое дело ведет. Если весь расчет так же слаженно, как один, работать будет, то у вас и скорострельность, и меткость стрельбы, как у заправских артиллеристов, получится. Вдумайтесь только! Наши единороги по шесть-восемь выстрелов у умелых артиллерийских расчетов делают! А вам, чтобы зарядить наше орудие, целых две минуты требуется! Да вас всех перебьют за это время, и нас заодно с вами! В общем, Вячеслав, как хочешь гоняй их, но чтобы через неделю они в минуту три раза могли этот «полуподовик» зарядить. От всех работ я их освобождаю, пусть занимаются только лишь орудием! А скоро Усков с Елисаветграда вернется и на малыша заряды с ядрами привезет, и тогда на нем тоже будем упражняться.
Двадцать второго июля в Николаевское вернулись те две брички, которые отвозили в Елисаветград путешественников. Сами они отправились дальше к Умани на перекладных, а ротный интендант пошел на доклад к подполковнику Баранову. Ему был передан пакет, где кроме доклада о текущих делах лежала записка с просьбой об артиллерийском припасе.
— Господин подполковник у меня шибко допытывался, вашвысокоблагородие. Простите меня, не сумел я скрыть, сознался ему про те два орудия, что мы с реки достали, — сокрушался Степан. — Ох и цепкий же офицер, не вывернешься у него. Я уж просил его смиренно, чтобы он оставил нам те две пушечки. Потому как больно сильно они нам здесь на этом неспокойном Буге нужны.
— Не переживай, Степан, — улыбнулся Егоров. — У Сергея Николаевича все и всё рассказывают. — Главное ведь, что он помог, нашел, что нам требовалось, и с тобой вот прислал.
— Так точно, два десятка ядер под полупудовый единорог, два под малый и по пять картузов ближней и дальней картечи на каждое орудие, — на память докладывал Усков. — Пороха и зарядных трубок тоже изрядно выделил. Может, и больше нам отгрузили, да мы бы все равно это сюда не довезли. И так ведь вон как рессоры на бричках просели, потому и обратно к себе медленно ехали.
Теперь канониры нарабатывали свой навык и на «десятифунтовике». Двадцать восьмого числа состоялось итоговое испытание со стрельбами. В глубокой балке на прямой дистанции в две сотни шагов от орудий установили деревянные щиты. По команде Хлебникова канониры стремительно вскрыли передок, зарядили «полупудовик» порохом, ядром и ударили в щит.
— Двадцать! — громко выкрикнул Славка. — За двадцать уложились, господин майор!
— Хорошо, — кивнул Алексей, — четыре выстрела в минуту — для такого орудия это очень неплохой результат. Давайте теперь на малом покажите, как у вас с ним.
— Орудие к бою! Ядром заряжай! — отдал команду подпоручик.
Каждый из семи артиллеристов сноровисто делал свою работу. Один прочищал ствол банником. Двое бежали в это время с порохом и закладывали взрезанные мешочки в ствол. Примять их туда поплотнее. Еще один канонир вставлял плотный войлочный пыж. Вот пошло ядро, затем опять пыж.
— Трубка! — крикнул канонир и вставил ее в специальное запальное отверстие.
Наводчик в это время поправлял прицел.
— Есть цель! — махнул он рукой.
— Выстрел! — рявкнул ротный фейерверкер Савва и поднес к трубке дымящийся пальник.
«Ба-ам!» — ядро с гулом ушло к щиту и раскололо его. А расчет уже готовил орудие к новому выстрелу. Откатившееся орудие подали вперед, почистили банником ствол и вынули отработавшую запальную трубку.
— Ваше высокоблагородие, между шестнадцатью или семнадцатью сейчас по счету получилось, — доложился Хлебников.
— Молодцы, артиллеристы! — похвалил егерей командир. — Теперь можно начинать охоту и на черного призрака. Если вы так и в бою будете работать, то каждому с меня по полтине премиальными. А сейчас вынимайте ядра из песка, сами знаете, их у нас мало и они буквально на вес золота. Готовьте орудия, через два дня мы начинаем охоту!
Четвертый день шла у сооружаемой пристани суета. Егеря забивали у берега прочные сваи в глину. Выравнивали берег, складывали неподалеку штабели из бревен и досок.
— А если не сунутся, Алексей Петрович? Вдруг они почуют неладное? — Бестужев вглядывался из-под руки в противоположный берег. — Все-таки столько времени уже здесь мы этот шум наводим, а их все не видать, словно бы они вымерли.
— Здесь они, здесь, гады, — проворчал сквозь зубы Егоров, оглядывая перед собой в подзорную трубу окрестности. — А ну-ка на, сам погляди. Вон тот островок, заросший камышом, справа видишь? Там еще протока узкая есть чуть выше по течению. Ты приглядись вокруг нее повнимательней!
Минуты три Бестужев оглядывал реку и наконец воскликнул обрадованно:
— Есть, есть, вижу я их! Лодка большая в протоке стоит среди камыша, а на самом острове голова мелькнула. Точно ведь там сидят и за нами с него наблюдают! А чего это они не лезут тогда?
— А зачем? — улыбнулся Алексей. — Ждут, когда мы хоть что-то здесь построим. Место это привычное, здесь когда-то наш мост на Очаков стоял. Причал у нас почти что уже готов. Строительный материал на берегу складирован. Люди за эти дни расслабились, угрозы для себя они не видят. А те два десятка, что здесь охрану несут, совсем уже на солнце разморились. Службу спустя рукава тащат, половина их, вон, вообще мундиры поснимала, а половина так вообще дрыхнет. Причем в наглую ведь спят, поросята! Совершенно реально дрыхнут. Мне вот даже кажется, что я сам тут их храп слышу. Будь я на месте вражеского командира, тоже с ударом пока не спешил бы. Зачем? Когда всех можно одним разом накрыть. Но вот теперь нападения ждать уже точно можно, — размышлял он вслух. — Какое у нас завтра число?
— Второе августа, — ответил поручик.
— Точно, Ильин день. Вот именно завтра и можно их ждать! — кивнул Алексей. — Давай, двигай к Касперову, скажи, чтобы он эскадрон держал в полверсте от пристани. Самое опасное время к рассвету, пусть они всех коней под седлами там держат. Как только выстрелы услышат, пусть к нам поскорее скачут. Сомневаюсь, конечно, чтобы турки сюда свою конницу пустили, хотя кто их там знает. Увидят, что их десант здесь бьют, могут и на подмогу прийти. У них конница добрая, быстро через реку перемахнет.
На берегу горели костры. Возле них прохаживались караульные. Ночь была теплая и звездная.
