Зачем?
Я отошла от дома, не в состоянии соображать. ВО мне просто бурлили противоречивые чувства.
Что теперь делать — вернуться в общежитие?
Выждать приличное время и снова заглянуть в дом, выяснить, как я очутилась здесь?
Я только на минуту представила, что мне придется столкнуться и заговорить с Яном, который только что занимался сексом не со мной, и…
Нет. Это выше моих сил!
Засосало под ложечкой, и я поняла, что чудовищно хочу напиться. Так напиться, чтобы разобраться с тем, что меня гложет. Или утопить все чувства и не разрываться от боли.
Я решительно дошагала до шлагбаума и спросила охранника, где здесь ближайший бар. К счастью, далеко идти не пришлось. В паре километров по трассе была парковка для дальнобойщиков и несколько придорожных кафе.
Когда я заказывала первую бутылку вина, я не думала, как буду добираться до общежития. Я очень хотела залить свое горе и обиду.
После второй я вспомнила про наш поцелуй и сообразила, что Ян мне что-то пытался доказать своим сексом. Но что?
Что он не гей? Так я и сама знаю.
Что поцелуй был ошибкой?.. Ну, это обидно, но он был самым классным в моей жизни!
После третьей… Хотя это уже было не вино…
А зря.
После третьей я уже помнила все урывками.
Ругалась хозяйка, а я клялась, что могу приготовить ей самое шикарное блюдо из остатков путассу в кошачьей миске.
Потом меня вывернуло.
Ага, потом, кажется, приехали полицейские, но меня везти отказались.
— У нас не медвытрезвитель. Звоните в скорую!
Потом меня вывернуло на полицейского…
И еще раз в их машине.
Как же мне было плохо! По-моему, хуже, чем когда я увидела крепкий зад Заславского!
Об этом я молчать не могла. Ребята в форме переглянулись и посадили меня за решетку к женщинам.
Вот там память окончательно оборвалась.
Кажется я заснула на мягкой груди путаны, а она гладила мои волосы и спрашивала про деньги.
Голова издала противный звон от зычного голоса Заславского:
— А почему он сидит в женской камере?
Я еле-еле продрала глаза и снова почувствовала боль в сердце.
Все же я мало выпила.
Недостаточно, чтобы вытравить шефа из себя.
— Я заплачу все штрафы. Выпускайте.
Я молчала всю дорогу.
Заславский сидел за рулем своей навороченной машины и излишне внимательно всматривался в дорогу.
И тоже молчал.
На светофоре проверила карманы и выругалась. Деньги пропали… Так стало досадно. Но я не запомнила, оставила ли я их все в кафе, или ночные соседки вытащили из карманов, пока спала.
— Наверное, я должен объясниться, — внезапно заговорил шеф, тронув машину в медленно ползущем потоке.
— Не стоит, — пробормотала я, отвернувшись к окну. — Я все понял.
— Хорошо… Может так даже лучше…
Больше мы не говорили.
Заславский высадил меня у “Пылающей кухни”, бросив в спину, что компенсирует, и уехал.
А я…
Я снова хотела напиться, свалиться в постель и не подниматься неделю.
Но внезапно объявили, что будем снимать конкурс, поэтому я полчаса простояла под душем, пытаясь прийти в себя.
После обеда нас всех созвали на кухню.
Я не хотела смотреть на шефа. Мне было неприятно. А он как назло был свеж, позитивен и красив как бог.
Ненавижу!
— На кону черные фартуки. Сегодня вы будете готовить блюдо на выбор. Что поразит меня в самое сердце. У вас тридцать пять минут и удача!
Наверное все были готовы поразить шефа в сердце, а мне дико хотелось досадить ему. И я, черт побери, знала, что буду готовить.
Точнее печь!
Запрещенные им булочки.
Голова гудела, но это было мое коронное блюда, напортачить с ним я бы не смогла, даже если бы захотела.
Заславский как будто тоже избегал меня. Если к другим участникам уже по два раза сунул нос в кастрюли и сковородки, то меня обходил по радиусу, пока я месила тесто, раскладывала по формочкам, варила карамель и глазурь.
А потом по кухне разлился аромат выпечки, и шеф потянул носом.
Я видела, как он растерялся. Сначала нахмурился. Потом смешался, но все равно не смог проигнорировать, когда остальные нервно оглядывались на меня и ждали реакции Заславского.
— Булочки! — выплюнул он. — Я же запретил печь булочки, Дан!
Я отбросила полотенце и встала, стараясь выглядеть уверенной, хотя уже сама себя корила, что решила бросить вызов Заславскому.
Эмоции эмоциями, а шоу и победу на нем никто не отменял.
Ну что мне даст ссора с шефом? Какую справедливость и возмездие я ищу, если он ничего мне не обещал? Если он не ожидал моего приезда? А вдруг его, как и меня просто подставили?
Ну почему я не выслушала его объяснения в машине?
— Вы запретили их печь в общежитии. Про конкурс, особенно важный для победы, речи не было!
Мне показалось, что он даже выдохнул с облегчением. Но может показалось.
Заславский решительно направился ко мне, и я сдулась.
Стоять так близко к нему… Не думать о том, что я видела… Не думать о поцелуях… О сексе… Обо все остальном не думать тоже…
Но разве такое возможно?
Пока он втягивал запах моих булочек, пробовал на вкус карамель и глазурь, я вдыхала запах его геля для душа, тонкой нотки мятной зубной пасты и крема после бритья.
Все, на чем я могла сосредоточиться, это чтобы не обнять его за шею, зарыться пальцами в шевелюру, обхватить бедрами талию, тесно прижимаясь к его телу, и…
— Если на вкус будет так же бомбически, как на запах, ты получишь фартук первым.
На это я и надеялась… И на кое-что другое.
Но спрятала руки за спину и отступила на шаг, чтобы не сделать ошибку.
Хочу фартук. Хочу финал. Хочу победу!
И очень хочу Яна…
Глава 11. Удар
Глава 11. Удар
Ян
Ничего не проходит бесследно.
Это я понял, когда после бессонной ночи поиска Дана собирался на съемку под испепеляющие взгляды Аллы.
Ну что она сделает? Снова обидится и уедет? Сядет на лайнер и отправится в кругосветное путешествие на восемьдесят дней?
Я тоже игнорировал ее, полагая, что за день она немного отойдет и вечером будет готова поговорить серьезно.
