— Ян Станиславович, возможно я не имею права подвергать ваше решение сомнению, но вы уверены, что хотите избавиться от ребенка?
— Что?!
На съемочной площадке как раз объявили перерыв после возвращения Евы. Пока мне поправляли грим, я одним глазом следил за Евой и радовался, как другие участники встречают ее. Без злобы и обиды. Наоборот, с чувством восстановившейся справедливости.
Я чуть не расчувствовался настолько, чтобы вернуть еще пару участников, которых вышвырнул чисто из ревности.
— Ваша жена записалась на аборт…
— Что? — еще раз потрясенно переспросил я, хотя все очень четко расслышал. — Никаких абортов!
А вот это прозвучало очень громко. Слишком громко.
Но из всех любопытных взглядов, меня убивал только один.
Её.
Ева
— Ты ничего мне не хочешь сказать?
Ян вздрогнул и посмотрел на меня из-за плеча.
Вчерашняя съемка резко прервалась на самой интригующей ноте. Сообщением об аборте.
Ян убежал почти сразу. Не задерживаясь и не объясняя никому обстоятельства.
Зато мне это прибавило пару бессонных ночей.
Аборт — это значит ребенок. Но ни, то ни другое не упрощала мою жизнь, а только осложняло ее.
Почему, как только я нашла свое счастье, судьба мне тут же ставит подножку?
Я поверила Яну, что у него серьезные планы на меня. Поверила, что он хочет развод, но…
Ребенок и даже аборт в корне меняли ситуацию.
Если его жена беременна — я не пойму Яна, когда он бросит своего ребенка.
Если Ян настоял на аборте — я не прощу его.
Получается, как не крути, я в их семье лишняя. Я не смогу принять и понять Яна, если он меня и свои чувства ко мне поставит выше своей семьи и ребенка.
Во мне еще жила детская обида на отца, когда я восемь лет своего детства ждала, что он вернется к нам с мамой, пока мама не рассказала мне правду. Она ушла от него, сбежала и спряталась, потому что он не хотел ребенка, настаивал на аборте.
Мой отец хотел убить меня даже не познакомившись со мной!
Не знаю, что было больнее, узнать правду, или обмануться в человеке, которого я ждала все восемь лет и верила в его любовь.
Вот и Ян сейчас во мне вызывал бурю противоречивых чувств. Я любила его, всем сердцем! И верила ему. Но боялась, что все обернется против нас. И он сам погубит мою любовь.
— Ты ничего мне не хочешь сказать?
— Не здесь. Если смогу, я приеду сегодня сюда и вызову тебя.
Я кивнула, отступила на два шага, глядя на широкую и напряженную спину Яна, и ушла.
Если он сможет… Я могу только молить, чтоб смог. Жить в неведении очень страшно!
Я целиком включилась в игру. В съемки и конкурсы. Мне очень хотелось победить. Да, все еще ради денег, чтобы купить нам с мамой квартиру. Но и ради Яна. Чтобы доказать… Хотя что ему доказывать? У меня создалось стойкое ощущение, что он хочет откупиться от меня призом в шоу.
Это омрачало участие в игре, но я хотела, чтобы этот приз по праву достался мне. Тогда Яну будет сложно сказать, что это была компенсация.
Так что я старалась.
Каждую неделю вылетали участники, с которыми мы буквально сроднились. Но они объективно были слабее или выдохлись на шоу. А я рвала и рвалась дальше!
Шеф следил за мной и моими успехами, но по выражению его лица я не могла понять, гордится он мной или наоборот расстроен, что я все равно лучшая?
Малодушно мне хотелось, чтобы он гордился и жалел, что сдался.
Так что, когда он наконец-то смог прийти вечером поговорить, этот разговор назрел с обеих сторон. Я готова была взорваться от накала. А из Яна уже сочилась еле подавляемая ярость.
— Ну вот что ты делаешь? Зачем? Тебе мало просто участвовать и побеждать? — встретил он мое появление на кухне.
Я застыла в дверях и на всякий случай оглянулась, не спустился ли кто-то за мной, чтобы узнать, зачем я ухожу из общежития.
— Ты о чем? — тихо спросила я, прикрывая дверь и делая шаг к Яну.
— О том, что ты невыносима! Я не могу держаться от тебя подальше! Ты превращаешь мою жизнь в ад! — рычал он, подкрадываясь ко мне.
Но я возмутилась:
— Это я превращаю твою жизнь в ад?! Ты на себя посмотри!
Но мой писк потонул под его атакой и жадным, голодным поцелуем. Кажется, черти из Яна полезли из всех щелей, затаскивая меня в пекло, в котором он горел.
Все мое сопротивление в миг поутихло. Я тянулась к Яну, забывая все свои принципы и правила. Сейчас, когда он был близко, когда любил, я не могла его оттолкнуть. Я хотела его так же, как он… Если не сильнее.
Черт, а могу ли я осуждать его за принимаемые решения, если сама готова заключить сделку с дьяволом, лишь бы быть рядом с Яном? Быть одним целым? Принадлежать ему?
Я тянулась к нему, обхватывала руками, ойкнула, когда он резко подхватил меня под попу и понес наверх в свой кабинет.
Но не останавливала.
Сейчас все мое тело стало оголенным нервом.
Вот было удивлением, когда Ян сам остановился, отпрянул, словно силой отдирая себя от меня, встал с дивана и отошел, лихорадочно ероша отросшие волосы и отворачиваясь от меня.
Что? Ну что с ним такое?
— Мы должны поговорить, — хрипло выдавил он и тут же другим тоном приказал: — Оденься… Приведи себя в порядок, иначе я не смогу… собраться с мыслями.
Я смущенно хихикнула, но послушалась. Этот разговор и так слишком долго оттягивался, а нам он уже необходим.
— Можешь повернуться, — прошептала я, когда застегнула на себе все уцелевшие пуговицы и заново перевязала короткий хвостик на растрепанных Яном волосах.
— Я люблю тебя…
Первое, что простонал Ян, когда обернулся. И я, честное слово, чуть не вскочила и не бросилась к нему снова.
— Молчи. Сиди там, — остановил меня шеф. — Я сяду за стол, потому что искушение слишком сильное…
И вот между нами его стол и пара кресел, а еще плед, в который я завернулась как в панцирь. И все равно, у меня ощущение, что Ян сканирует мое тело сквозь ткань.
— Моя жена беременна, — с трудом произнес Ян.
И этим он нанес бы мне сокрушительный удар, если бы я не была готова к такой новости заранее.
Я кивнула, но не стала вставлять свое мнение. Мне важнее всего было решение Яна. А он как будто ждал. Но я рада, что мне не пришлось подсказывать ему оправдания.
— Это долгожданный ребенок, — признался Ян, но тут же поправился: — Мной. Только ждал я его до встречи с тобой…
