— Поэтому ты предложил ей аборт? — дрожащим голосом задала я вопрос, который мучил меня все время.
— Я?! Никогда! Слышишь? Ни при каких обстоятельствах я не откажусь от своего ребенка!
Вот и конец нашим отношениям. Внутри меня словно погас свет. Шатаясь, я встала на ослабшие ноги, но Ян быстро встал и посадил меня снова на диван. Сам нервно стал ходить взад-вперед, торопливо объясняя.
— Алла не в себе… Она сначала радуется беременности, заказывает дизайн детской, скупает контейнерами детскую одежду, потом проваливается в апатию и раздает одежду в приюты и дома малюток… Я не понимаю… Врач говорит, что с ней все нормально, беременность протекает хорошо. Но я же вижу, что Алла не в себе! Это она записалась на аборт. Ни с того, ни с сего! Я даже не поднимал вопрос о разводе с момента, как она сказала о беременности.
— Но ты обещал, — пробормотала я, ловя каждое его сбивчивое слово.
— Обещал…
Ян остановился.
— Но сейчас она неадекватна. И я приставил к ней Кирилла. Мы круглосуточно дежурим около нее, чтобы она не навредила себе или ребенку…
— А она может?
Я ужаснулась. Теперь меня затопила жалость к Яну. Стала понятна и его усталость и агрессия. А ведь ему самому нельзя испытывать стресс. У него уже был приступ, и врач предупреждал насчет перегрузок!
— Уже пыталась… Как стал заметен живот, она стала искать способы спровоцировать выкидыш, — голос Яна внезапно потерял все эмоциональные краски и стал безжизненным. — Двигала мебель, залезала в горячую ванну. Ева, ты не представляешь в какой ад превратилась моя жизнь…
Он поднял на меня свои красивые и такие прошитые болью глаза, что я вскочила с дивана и обняла его, тесно прижимаясь к груди.
Нет, я не знала, что он переживал, но я видела, как это мучает его, как вытягивает все соки и ставит под угрозу его собственное здоровье.
— А потом она стащила нож и пыталась порезать вены. Вот тогда я понял, что она не в себе. Ведь какое-то время еще надеялся, что она таким образом пытается освободить меня от обязательств перед ней и ребенком и отпустить. Но нет… Она ненавидит все изменения, которые происходят с ее телом из-за беременности… Она ненавидит нашего еще нерожденного малыша!
Я сжалась от боли, которая звучала в его надтреснутом голосе. Ян говорил, и каждое слово вонзал в себя как кинжал. Убивал себя, казнил.
— Разве так может быть, Ева? Разве мать может не любить своего ребенка?!
Я плакала и мотала головой, не в состоянии найти утешение для него. Его горе откликалось в моей душе. Но меня ненавидел отец. Что было бы со мной, если бы мать не устояла, не защитила? Была бы я?
Не знаю сколько длилось наше безумие, но когда я смогла более-менее связно говорить я спросила:
— Ян, а может ее нужно показать другому врачу?
Ну кто в своем уме не хотел бы ребенка от Яна Заславского? Даже без его приставки “мастер-шеф”, даже без его регалий и богатства? Господи, да если бы Ян просто согласился подарить мне ребенка без всяких обязательств со своей стороны, я как дура кричала бы “Да”! Потому что быть мамой его малыша сделало бы меня счастливой для конца моей жизни.
— Я возил ее туда, — глухо ответил Ян.
— И что? Ну не молчи! Говори же! Они ей помогут?
По теням, заслонившим лицо Яна, я поняла, что новости снова будут нехорошими:
— Они сказали, что в ее состоянии будет лучше прервать беременность…
Господи… Ну за что ему все это?
— Они? — переспросила я.
— Я возил Аллу к нескольким специалистам. Они все подтвердили, что ее состояние и лечение несовместимы с беременностью, спровоцировавшей помешательство.
Все это время я стояла, цепляясь за Яна, но теперь отпустила и немного отклонилась, чтобы видеть его лицо:
— И… что ты решил?
Ян нежно коснулся моего лица, очерчивая пальцем по контуру, гладя щеки, веки, обводя нос, подбородок, словно зарисовывал на память, запоминал. И он пугал меня этим. Как будто готовился попрощаться.
Миленький! Ну неужели ты думаешь, что я тебя оставлю в такой ситуации? Брошу, когда тебе нужны все силы, чтобы выжить выбраться и окрепнуть?
Я снова прижалась к нему и крепче стиснула руки за спиной Яна.
Все равно, что он решил. Я не уйду. И не отпущу. Он мой и навсегда останется моим!
— Булочка, — тон его мне тоже не понравился… — Я не могу просить тебя подождать, пока в моей жизни решатся все проблемы. Я не знаю, когда смогу их решить. Не знаю, в каком состоянии будет Алла, и смогу ли я ее после всего этого оставить.
Сердце сжалось и по щекам побежали безмолвные слезы. Я просто не могла их остановить. Они капали и капали, сколько бы я не моргала.
А говорить я не могла… Горло сдавило, губы сжались, удерживая рыдания. Я только сильнее цеплялась за его рубашку, не боясь порвать ее в клочья, лишь бы не отпустить, не потерять…
— Но я обещал помочь. Проси все, что хочешь.
Я снова замотала головой.
— Ничего… Ничего не хочу…
Ян обнимал меня, целовал то в макушку, то в виски, но не пытался дотронуться до губ. Как будто табу между нами уже пролегло, как будто стены, разделяющие нас, уже возведены.
— Я не могу тебя оставить, — захлебываясь словами шептала я, — ты не справишься один. Тебе нужна я… Я тебе помогу. Ты мне помог и я тебя не брошу… Не прогоняй…
Ян застыл. Вроде он слышал, что я там пыталась сказать, а может быть не понял мое предложение?
Я взяла себя в руки, подняла на него взгляд и как можно тверже произнесла:
— Я останусь с тобой столько, сколько будет нужно. — Но тут вдруг подумала, вдруг Ян ищет причину, чтобы разорвать нашу связь? — Если… Если я тебе нужна…
— Что ты такое говоришь? Мне нужна только ты! Никогда в этом не сомневайся. Никогда!
И Ян сорвался со всех цепей, что держали его от съедающего желания. Он верил, что я шла на жертву ради него, но это не так… Я не представляла своей жизни без него, и это была не жертва. Я любила! И ради любимого я могла сделать намного больше.
У Яна не осталось внутренних сил, чтобы пережить свалившиеся трудности в одиночку. Я не представляла, что крутится в голове у Яна, но знала, что противоречивые мысли про жену и неродившегося ребенка могут свести с ума и здравомыслящего человека. А я не хотела, чтобы мой любимый сходил с ума.
Из-за меня — пусть. Но не из-за Аллы.
Я отдалась ему полностью, раскрылась. Приняла и разделила его боль и напряжение. И нет, это не было жертвой или мукой, это было счастьем, зачем-то откладываемым, зачем-то прячущимся за принципы и правила… Но кто сказал, что по правилам любовь сильнее?
Сейчас я нужна Яну. Чтобы выстоять, чтобы черпать сил для дальнейшей борьбы. Чтобы отстоять жизнь жены и своему малышу.