Глава 6
А свистопляска вокруг аварии продолжалась.
Валентину, тряхнувшему своими старыми связями, удалось-таки раздобыть копии записей с камер видеонаблюдения. Видно было урывками, но общая картина становилась ясна.
Красная Мазератти вела себя на дороге агрессивно — водитель без зазрения совести нарушал скоростной режим и нагло «подрезал» остальных участников движения. Ему уступали дорогу, иногда сигналили, но не связывались, послушно уступая дорогу. Только Андрей уперся рогом и включился в опасное соперничество.
Я смотрела, как мой муж все увеличивал и увеличивал скорость, не давая Мазератти себя обогнать. Вот красный автомобиль вильнул в сторону, и Андрей упрямо, но как-то неуклюже повторил этот маневр. У него явно не хватало водительского опыта, чтобы состязаться с водителем Мазератти.
Видно было, что, если муж не прекратит глупое соперничество на дороге, то авария станет лишь вопросом времени.
Андрей в очередной раз увеличил скорость, водитель Мазератти попытался вырваться вперед. Тойота испуганно шарахнулась в сторону. Муж не справился с управлением, не смог удержать тяжелый внедорожник. Ее повело в сторону, занесло, закрутило.
Я крепко зажмурила глаза, не в силах наблюдать за тем, как белая Тойота с моими родным внутри пробивает дорожное заграждение, переворачиваясь, падает в овраг и почти мгновенно загорается, превращаясь в огненную груду покореженного металла.
Я знала, что красная Мазератти остановилась в нескольких десятках метров от пробитого ограждения, но в камеру наблюдения она не попала. Знала, что спустя пятнадцать минут на место аварии, опередив «Скорую помощь» и пожарных, примчалась охрана Плетнева. Они пытались потушить Тойоту до приезда спецтехники своими силами, но где им было справиться с таким огнем.
Им помогали многочисленные свидетели. Несколько машин тоже остановились. Но чем они могли уже помочь?
Все свидетели, как один, утверждали, что Плетнев принимал активное участие в тушении пожара, сам вызвал полицию, встретил «Скорую помощь». Кто-то говорил, что видел на месте аварии женщину. Якобы она тоже была в Мазератти, и ее пересадили в машину сопровождения до приезда служб экстренного реагирования. Но, поскольку, автомобиль Плетнева находился вне поля зрения камер видеонаблюдения, подтвердить присутствие женщины не представлялось возможным. А позже, свидетель отказался от своих показаний. Сказал, что ему показалось. И никто не придал этого значения.
Умом я понимала — Андрей виноват в том, что произошло. Если бы не его глупость и оскорбленное самолюбие, ничего бы не произошло. Подумаешь, пропустил бы очередного богатого придурка и спокойно поехал бы себе дальше. Но сердце требовало, чтобы того, кто спровоцировал мужа на «подвиги», наказали по всей строгости.
Дней через десять после похорон со мной связались адвокаты Плетнева, испросив разрешения приехать ко мне в офис.
Их было, почему-то, трое. Такой триумвират холеных мужчин в дорогих итальянских костюмах, с портфелями из крокодиловой кожи, с абсолютно пустыми глазами. Кажется, никогда до этого дня я не видела таких глаз.
Устроившись за столом для переговоров и отказавшись от кофе, они передали мне глубочайшие соболезнования от их клиента и сообщили, что господин Плетнев готов выплатить мне некую сумму в качестве «моральной поддержки». И озвучили эту сумму, пристально наблюдая за моей реакцией.
А реакция у меня была, да еще какая.
— Щедро, — нехорошо усмехнулась в ответ. — Очень щедро за четыре жизни.
— Возможно, вы не так поняли намерения нашего клиента, — перебил меня один из юристов.
— Возможно, — легко согласилась я с ним. — Возможно, ваш клиент искренне раскаивается в содеянном и желает мне помочь. Поддержать морально, да? Но меня не интересует ни его раскаяние, ни его помощь.
— Ядвига Карловна, речь не идет о раскаянии, так как господин Плетнев ни в чем не виноват.
— Да?
— Вы же понимаете, его, так называемая «вина», минимальная. Да, он вел машину с превышением скорости и тем самым создал на шоссе аварийную ситуацию, но виновником аварии был, несомненно, ваш супруг.
— А давайте, — предложила я, стараясь говорить медленно и спокойно, — причину аварии и степень вины вашего клиента определит суд?
— Естественно. Виктор Алексеевич не боится суда, а мы, как его адвокаты, уверенны в невиновности нашего клиента.
Я не желала всего этого выслушивать. Поднялась и указала рукой на дверь.
— Господа, вы зря теряете свое время. Я не заинтересована в предложении вашего клиента, даже в таком весьма щедром предложении.
— Ядвига Карловна, Виктор Алексеевич предлагает вам деньги от чистого сердца.
— На выход, господа.
Надо отдать им должное, они не стали ни уговаривать меня, ни спорить. Поднялись и вышли, пожелав мне хорошего дня. А я постаралась выкинуть этот визит из головы.
Каким-то образом информация об аварии просочилась в прессу. Странно, что этого не произошло раньше. Обычно журналисты падки на события, связанные с сильными мира сего и не упускают возможности обмусолить подробности чужой жизни.
Мнения публики разделились: кто-то вопил, что олигархи совсем распоясались, живут, как хотят, и пора бы уже прижать их к ногтю. А еще лучше, начать вешать на опорах уличного освещения, предварительно раскулачив. Кто-то высказывался, что в аварии виноват водитель Тойоты, не справившийся с управлением. Мол, нет опыта, нечего и лезть. Наверное, в чем-то правы были и те, и другие, и истина, как обычно, лежала где-то посередине.
Я старалась, как могла, не обращать внимания на всю эту шумиху, раздуваемую в прессе. Уже назначив Плетнева виновником смерти моих родных, я с нетерпением ждала суда.
Адвокаты не солгали — Плетнев не думал прятаться. Его не задерживали, ограничились подпиской о невыезде. На суд он явился все в той же компании лощеных юристов, а я, до боли сжав кулаки и вспарывая ногтями мягкую сердцевину ладоней, не могла оторвать от Плетнева глаз. Мне нужно было видеть, что ему тяжело. Что смерть близких мне людей, виновником которой он стал, не дает ему жить спокойно. Что ему больно, в конце концов.
Напрасно я старалась — Плетнев выглядел совершенно невозмутимым, только глаза были такими же пустыми, как у его адвокатов.
Он не был красив, вопреки представлению романтических дам об очень богатых мужчинах. Высокий и жилистый, из-за чего на нем превосходно сидел дорогой и стильный костюм. С сединой на висках, насупленными бровями и морщинами, прорезавшими довольно привлекательное лицо. Сидел в этой нелепой клетке для обвиняемых, как тигр в зоопарке. В зал не смотрел, лишь изредка обращал внимание на своих юристов. Один. Холодный и равнодушный.
В этом зале я тоже была одна, и это странным образом роднило меня с Плетневым.
