Хоть бы Андрюша не проснулся, сил моих нет видеть его осуждающий взгляд и слушать гневные слова, высказанные свистящем шепотом. Мне было стыдно, ведь Андрей в чем-то прав. Ладно, не буду лукавить, во всем он прав. Я действительно до скандального мало времени стала уделять семье, мужу и четырехлетнему сыну. Но ведь не нарочно. Просто так вот получилось. Да, я работала в буквальном смысле от заказа и до рассвета, а иногда и наоборот. Да, я смогла достичь отличных результатов в бизнесе. Своя фирма, квартира в центре Москвы, дом за городом. И, самое заветное, то, о чем мечтала, я смогла подарить любимому мужу собственную мастерскую.
Но за все надо платить. Занятая благосостоянием собственной семье, я вынуждена была слишком много работать и времени на близких катастрофически не хватало. Каждую свободную минуту посвящала сыну и мужу, но как мало было этих минут.
Мой четырехлетний Сашенька проводил время с нянями и Андрюшей. Посещал все возможные в его возрасте кружки и секции, и в отпуск, пусть и недлинный, но три — четыре раза в год обязательно, мы с ним ездили вместе. Сашенька не производил впечатление ребенка, обделенного материнским вниманием и любовью, но Андрей считал своим долгом напоминать мне о том, что я плохая мать, регулярно. Чуть ли не еженедельно. Правда, в последнее время, он это делал каждый день. Или ночь, в зависимости от того, насколько поздно я возвращалась домой.
А у меня был завал на работе. Проект, реализация которого позволила бы выйти моей фирме на принципиально новый уровень. И тогда, по прошествии времени, Сашка смог бы выбрать любое учебное заведение не только России, но и всего мира.
Андрею было проще. В смысле, со свободным временем, проще. Он был художником. Не безумно знаменитым, но достаточно известным в своих кругах. Правда, его картины не спешили раскупать на международных аукционах, но в Москве было несколько художественных салонов, где они продавалась. Особых средств это не приносило, но на кисточки ему хватало. Вот только Андрюша хотел всемирной славы, а я свято верила, что он талантлив и изо всех сил старалась ему помочь пробиться наверх.
Он грезил о выставках — я договаривалась с выставочными залами. Он засматривался на чужие мастерские — и я подарила ему собственную. Тем не менее, муж все равно считал своим долгом напоминать мне о том, что другие женщины воспитывают своих детей и занимаются домом и мужем сами, а не нанимают для этого обслуживающий персонал.
Я терпела. Уговаривала себя, что в семейной жизни бывает всякое и не нужно опускаться до выяснения отношений, ведь мне тоже было, что сказать мужу в ответ на его претензии.
Например, что за последнюю его выставку и хвалебные рецензии на нее я заплатила столько, что вполне хватило бы на однокомнатную квартиру где-нибудь в Новой Москве. Нет, я не хотела его упрекать. Я на самом деле искренне верила в то, что каждый должен делать то, что у него лучше получается. Я умею зарабатывать деньги, Андрюша пишет неплохие картины. К тому же муж действительно много времени проводил с Сашенькой и занимался домом. Няня, домработница и повариха были у него на подхвате.
А вот в последнее время с трудом себя сдерживала, чтобы не огрызнуться на его очередную реплику. Уговаривала себя, что нельзя этого делать, но терпеть становилось все труднее. Я ведь по-человечески попросила его потерпеть три — четыре месяца, пока не завершу свой грандиозный проект. Объяснила, насколько это важно не только для меня, но и для нашей семьи. Он ведь все понял, согласился со мной. А буквально на следующий день, не успела я войти в квартиру, тут же высказал очередную порцию моих грехов.
Обо всем этом я думала, стоя перед дверьми спальни. Вздохнула и взялась за ручку. Времени на сон почти не осталось, да и натруженная спина недвусмысленно намекала на то, что пора бы принять горизонтальное положение.
Вошла в нашу спальню, постояла, привыкая к темноте. Я любила просыпаться, когда солнечные лучи проникали в комнату, а Андрюша предпочитал спать в полной темноте, поэтому повесил тяжелые шторы и плотно задергивал их перед сном. Я привычно уступила. Пусть ему будет комфортнее.
Когда глаза стали различать в темноте предметы, подошла к кровати. Напрасно я стояла перед дверью, собираясь с силами, чтобы войти, постель была пустой. Андрея в спальне не было.
Но он не ушел бы из дома, не оставил бы Сашеньку одного. А это значит, что Андрей обиделся, пошел ночевать в комнату, которую гордо именовал «домашней мастерской» и таким вот образом демонстрировал мне всю силу своей обиды и моего морального падения.
Нужно было идти, искать его, просить прощения. При мысли, что все это растянется на час, как минимум, а мне вставать уже в пять утра, стало обидно. Да когда же это закончится? Я что, не имею права поспать хотя бы пару часов в тишине и спокойствии?
«Да зачем мы тебе вообще нужны? — всплыл в памяти очередной монолог мужа. — Тебе и без нас хорошо. Какая ты мать? Сашенька и не помнит, как ты выглядишь!»
Я потерла лицо, чуть потянулась, пытаясь унять разболевшуюся поясницу, и пошла к мужу. Как на Голгофу, честное слово.
В мастерской горел ночник, Андрей лежал на диване, спиной к двери.
— Андрюша, — позвала его тихо, надеясь, что он спит.
Муж не ответил, только плечи непроизвольно дернулись. Значит, ждет. Когда приду и буду каяться, просить прощения за то, что снова задержалась на работе, объяснять, уговаривать и прочее, прочее, прочее.
Нет, я понимала, у мужа есть реальный повод для обиды. С этой работой я и о себе забыла, не то, что о нем. И секса у нас не было…. Задумалась. Месяца три, наверное. Плохо, очень плохо. Надо срочно исправлять ситуацию.
Хуже того, что Андрей начал жаловаться на меня и моим, и своим родителям. Я бы и это проглотила, но няня, пряча глаза, рассказала, что муж стал настраивать против меня сына. А это, уже ни в какие ворота не лезет. Надо поговорить, нельзя втягивать четырехлетнего ребенка в наши разборки.
— Андрюша, — повторила чуть громче.
Ладно, бог с тем, что не высплюсь, мне не привыкать. Если Андрей сейчас «проснется», поговорим. Но муж упорно продолжал делать вид, что спит.
— Прости меня, — привычно сказала я мужской спине. — Отдыхай, не буду тебе мешать.
Ответом мне была тишина, а ведь я знала, что он меня прекрасно слышит. Пытаться достучаться до него сейчас бесполезно, нужно идти спать.
— Спокойной ночи, — пожелала, прикрывая за собой дверь. — Я очень тебя люблю.
В ответ муж осуждающе хмыкнул.
Глава 2
Часы на запястье показывали пять утра. Я так устала, что забыла их снять, а ведь терпеть не могу спать в часах и украшениях. Я даже одежду для сна переношу с трудом и с удовольствием спала бы абсолютно голой, если бы не муж, считавший такую привычку совершенно неприемлемой, «простолюдинской», как он это называл.
Сам Андрей предпочитал шелковые пижамы, от которых меня тошнило. Я действительно никак не могла взять в толк, что за прелесть спать в шелке, пусть даже и натуральном. Мне даже дотрагиваться до шелка было неприятно, ладони вмиг становились сухими, начинали противно зудеть, и хотелось засунуть их под холодную воду.
