А потом я стала свидетельницей встречи Плетнева с женой. Старалась не пялиться откровенно, но все равно не могла отвести от них глаз, жадно считывая эмоции на их лицах.
Неужели Плетнев не ревнует, ведь рассказ его жены шит белыми нитками? Где была Мири? Непохоже, что у косметолога. По лицу не скажешь, хотя может, ей маску делали. Неужели у нее, с виду такой любящей жены, есть тайны? Она ему изменяет?
Когда Плетневы, поблагодарив меня за помощь и гостеприимство, наконец, убрались на свой участок, я села в кресло и задумалась.
Они не виделись несколько лет, а ведут себя так, будто и не расставалась. Конечно, пару лет воздержания, не срок для любящей пары, но что-то мне подсказывает, что никаким воздержанием тут и не пахнет. Они прекрасно знали, что изменяли друг другу. Но глядя на Плетнева, не скажешь, что неверность жены его волнует. Решил простить, забыть и начать все с чистого листа?
Я крутила свои мысли и впечатления и так и этак. Складывала картинки в голове, вспоминала взгляды, жесты, интонации. И чем больше думала, тем яснее мне становилось: я опять поставила не на ту лошадку.
Ночью никак не могла уснуть, вертелась в кровати, как заведенная, ворочала в голове свои тяжелые думы. Никак не могла придумать: чем бы мне зацепить Плетнева. По всему выходило, что я знаю о нем ничтожно мало, чтобы определить, где же у него та самая болевая точка, умело нажав на которую, я добьюсь нужного результата. Неужели придется снова напрягать своего, вернее Валентинова, специалиста, чтобы он, как следует, покопался в грязном белье Виктора Плетнева.
В этом не было бы ничего страшного, если бы не время. Жить, изо дня в день наблюдая за оградой мерзавца, у меня не было ни сил, ни желания. Сколько времени может понадобиться моему человеку, прежде, чем он найдет что-нибудь подходящее? Боюсь, у меня может не хватить сил. В пору было отчаяться и отступиться, но я упорно не желала отказываться от мести.
Примерно в районе четырех утра, меня неожиданно осенило: если я не вижу у Плетнева слабостей, нужно их создать. Ему плевать на собственную жизнь, плевать на жену, остается еще бизнес, но тут я ему не соперница. Я просто не потяну финансовую войну с ним — не хватит у меня ресурсов. В отличии от Плетнева, я миллиардами не ворочаю. Что я могу сделать?
За окном светало. Неожиданно для самой себя я подхватилась с постели и со всех ног кинулась к зеркалу, стаскивая через голову ночную сорочку. Влетела в полупустую гардеробную и замерла перед зеркалом. Из него на меня смотрела голая худая женщина, с копной спутанных волос и безумными глазами.
Я кое-как пригладила волосы, расправила плечи и присмотрелась повнимательнее. Хорошее питание, спортивные нагрузки и систематический уход за собой сделали свое дело: я стала выглядеть по-другому. Все еще тощая, но уже не напоминающая скелет. Подошла к зеркалу вплотную, тщательно изучая собственное лицо. Кожа свежая, легкий румянец, морщин почти нет, во всяком случае, они незаметны. Губы радуют глаз сочным цветом. Волосы блестят, седины в них совсем немного, но это решаемо: завтра же подъеду в салон, подкрашусь.
Не отрывая взгляда от собственного отражения, я прикидывала свои шансы: может ли мужчина, подобный Виктору Плетневу, мною увлечься? И не просто увлечься, а потерять голову? Чтобы до дрожи, до бессонных ночей, до взрыва мозга. Чтобы для него существовала только я, а больше ничего не имело значения.
Смогу? Справляюсь?
Я стояла в гардеробной у зеркала и пялилась на свое отражение, и вдруг мне показалось, что рядом со мной мелькнула тень. И в эту же секунду я мысленно перенеслась на несколько лет назад, в нашу квартиру.
Я стояла в прихожей, видела, как навстречу мне бежит Сашенька, слышала, как в мастерской недовольно бурчит Андрюша, а в гостиной сидят родители. На миг я снова стала самой собой, той, которой была тогда: успешной бизнес-дамой, любящей дочерью, заботливой женой и нежной матерью.
Пару ударов сердца, и все вернулось на круги своя. Чужая комната, собственное отражение и полное одиночество, не считая врага, мирно спящего в соседнем доме.
Если бы в это мгновение Плетнев оказался рядом, клянусь, я бы перегрызла бы ему горло. Вот только мне этого мало, мне нужно, чтобы он корчился от боли, чтобы его сердце рвалось на части, а душа забилась в самый дальний угол и, скрючившись, обливалась кровавыми слезами. Надеюсь, когда это случится, я наконец-то вздохну спокойно.
И я стану для Плетнева той, ради кого он готов будет продать свою бессмертную душу.
От собственной наглости стало немного не по себе, но только на несколько мгновений. Можно сколько угодно рассуждать, что прошли те времена, когда мужчины сходили с ума от любви, но я не собираюсь сдаваться.
Уже продумывая, как бы организовать общение с Плетневым без жены, она в этом деле вряд ли мне поможет, я сходила в душ, потом оделась, не забыв намазаться увлажняющим кремом, и спустилась на кухню, решив наплевать на все и выпить чашку кофе.
Наблюдая за растущей коричневой пенкой и придерживая джезву, готовясь снять ее с огня, услышала, как зазвонил дверной звонок.
Сняла джезва с огня, вышла на улицу и потопала к калитке, гадая: кого это нелегкая принесла в такую рань.
Увидев фигуру соседа у калитки, ощутила дежавю: все это уже было со мной вчера.
— Опять потеряли жену? — взяв себя в руки, спросила насмешливо.
— Бог миловал, — спокойно ответил Плетнев. — Я к вам по другому вопросу. Позволите войти?
Глава 14
Машинально распахнула калитку пошире и сделала жест, приглашая Плетнева войти внутрь.
— Нет, спасибо, — отказался он и кажется даже отступил на полшага назад. — У меня другое предложение.
Я недоуменно уставилась на него. Предложение? В шесть утра?
В ответ на мой вопросительный взгляд он вполне себе доброжелательно улыбнулся, отчего его лицо абсолютно изменилось, стало моложе и человечнее, что ли, и продолжил:
— Приглашаю вас на завтрак. Там и поговорим.
Я повернула голову в сторону его дома. Кто этих олигархов знает, какие у них замашки, может, он решил пригласить меня на семейный завтрак и предложить …. Что предложить? Вымыть полы? Приготовить обед? Или развлекать жену в его отсутствие? На большее, каюсь, моего воображения не хватало. Что можно предложить практически незнакомой женщине в шесть утра?
Но Мири не стояла у ограды с хлебом — солью в руках, там вообще никого не было. Появилась мысль: может она сервирует завтрак?
Тут же одернула себя — что за чушь лезет мне в голову. Плетнев наблюдал за моим лицом, словно без труда читая мысли, проносящиеся в голове.
— Завтрак у вас дома? — спросила я наконец.
— Нет. Давайте поедим в городе. Я знаю одно хорошее место, там подают чудесный кофе и теплые круассаны. Вы ведь любите круассаны? Они почти такие же, как в Париже.
