— Ее ведь нашли?
— На четвертый день она позвонила сама, — ответил Виктор.
Плетнев замолчал, а я боялась торопить его. Виктор похлопал себя по карманам, потом открыл бардачок и достал оттуда новую пачку сигарет.
— Не возражаешь?
Я только отрицательно помотала головой, и он закурил.
— Пьяная. Сказала, что у нее для меня радостная новость. Она избавилась от ребенка, как я и хотел.
— Но ты же не хотел, — прошептала я.
— Естественно, нет. Я никогда бы не стал настаивать на аборте. Да, я знал, что разведусь с Мариной. Ребенок от другого мужчины это не то, на чем можно строить взаимоотношения с женой. Я собирался обеспечить ее и ее ребенка и больше никогда с ней не встречаться. В конце концов, я обычный мужчина, а не святой Франциск, и всепрощение не входит в число моих добродетелей.
— Обеспечить чужого ребенка более, чем благородно, — заметила, стараясь, чтобы мой голос звучал нейтрально.
— Возможно, — согласился Виктор и продолжил рассказывать: — По звукам я понял, что она была за рулем.
— Она села за руль пьяная? — спросила, уже догадываясь о том, что услышу дальше.
— Она сказала, что едет из клиники к подруге за город. Сказала, что хочет побыть одна, отдохнуть, подумать, решить, как ей жить дальше. Я просил ее остановиться. Просил подождать меня. Предложил прислать за ней машину, если она не хочет меня видеть. Но Марина только истерически смеялась и кричала, чтобы я оставил ее в покое.
— Как же ты ее нашел?
— Это было несложно. Позвонил знакомому спецу, он засек ее мобильный. Я помчался за ней и опоздал… Не успел догнать. Марина неслась, как угорелая. Перестаивалась из ряда в ряд, подрезала другие машины. Ей уступали дорогу, никто не хотел связываться с психом на Мазератти. Твой муж решил с ней посоревноваться. Я не оправдываю Марину, она спровоцировала эту аварию.
— Но ты решил взять ее вину на себя?
— Мы подъехали, когда машина твоего мужа уже полыхала. Я тут же вызвал скорую и пожарных, мои люди бросились на помощь. Но ничего уже нельзя было сделать. Марина сидела за рулем. Ее трясло. Она даже говорить не могла. А я подумал, что тоже виноват в том, что произошло. Я ведь знал о ее взрывном характере. Знал, что она никогда не отступает. Всегда рвется в бой и идет до конца. Я должен был догадаться о том, что она примет кардинальное решение.
— Не ты напоил ее и посадил за руль, — возразила я. — Не ты летел с превышением скорости. Нет ты устроил эту безумную гонку с Андреем.
— Не я, — согласился Виктор, выдыхая сигаретный дым. — Но я спровоцировал эту ситуацию. Я мужчина, Ядвига. Я должен нести ответственность не только за себя, но и за женщину, которую назвал своей женой.
— Она взрослая женщина, прекрасно понимала, что делает, — упорно продолжала стоять на своем.
— Наш спор лишен всякого смысла. Все уже случилось. Я взял вину на себя. Меня осудили. Хочу, чтобы ты знала — я не делал ничего для того, чтобы замять дело. Никаких звонков, никаких просьб о снисхождении и договоренностей о смягчении приговора. Все было по-честному.
— Почему ты вернулся к жене? — задала я вопрос.
— Я чувствовал ответственность за нее, хотя и понимал, что наш брак умер. Наверное, это случилось еще в Испании, когда я застал ее с любовником. И я допустил ошибку, поддался непростительной слабости, решив, что нужно попробовать реанимировать наши отношения.
— Я не верю во второй шанс, — заметила вскользь.
Виктор бросил на меня внимательный взгляд, но ничего не ответил.
— Знаешь, когда Марина сказала мне, что за рулем была она, а не ты, я так растерялась, что ничего ей не сказала. Я даже не обратила внимания, как она ушла. Сидела и думала только о том, что наделала. И о том, что ты не виноват. А про Марину просто забыла.
— А сейчас? Ты все еще хочешь отомстить?
— Марине? — уточнила и задумчиво ответила: — Может быть, это звучит странно, но я поняла, что не хочу тратить свою жизнь на месть. Да и что я могу ей сделать? Убить? Связать и пытать? Выступить в прессе и рассказать, что она виновата в смерти моей семьи?
— Смотря чего ты хочешь.
— Честно? Я хочу жить. Попробовать стать счастливой. И забыть о существовании твоей бывшей жены, — ответила твердо. — Я хочу жить своей жизнью.
— А мы? — спросил Виктор. — Как быть с нами? С тобой и со мной?
— Ты веришь в то, что мы — есть?
— Не знаю. А ты?
— Вот и я не знаю. Но мы сидим сейчас рядом, и мне хорошо с тобой, — ответила честно.
— Ты сама сказала, что не веришь во второй шанс, — напомнил Виктор.
— А ты с этим согласился.
— И что же нам делать?
Я посмотрела на часы.
— Уже поздно, — ответила, беря в руки сумочку. — Мне пора домой, завтра рано вставать.
— Я могу тебя отвести, — тут же предложил Виктор.
— Не стоит, доберусь сама, — отказалась, открывая дверь.
Виктор вышел из машины следом за мной.
— Спасибо, что все мне рассказал, — поблагодарила, поднимая воротник пальто.
— Спасибо, что согласилась меня выслушать.
— Я пойду.
— Ядя, — остановил меня Виктор, — как нам дальше жить?
— Я не знаю, Вик. Прости.
Он не стал меня останавливать, просто стоял и смотрел вслед. А я шла к метро, строго — настрого запретив себе оборачиваться.
Глава 40
Виктор Плетнев
Она сидела на ступеньках его офиса. Нет, Виктор совсем не удивился, увидев Марину в таком, мягко говоря, странном для нее положении. Охрана еще полчаса назад предупредила его о появлении бывшей жены. Марина приехала, но попыток проникнуть внутрь не предпринимала, видимо, наученная предыдущим опытом. Просто осведомилась, на месте ли Плетнев, и устроилась на ступеньках. Охранники не знали, что с ней делать, выгнать ее не решились и оставили бывшую жену в покое. В конце концов, сидела она тихо, никому не мешала, а что на улице пошел снег, и Марину потихоньку засыпало белыми хлопьями — так это ее дело. Не нравится — никто не держит.
Она заметила приближающегося к ней Виктора, поднялась со ступенек, отряхиваясь от снега. Плетнев заметил, что Марина выглядит необычно. Куда подевались ее шикарные наряды? На бывшей жене были черные брюки, черная же водолазка и светлая дубленка, распахнутая на груди. А вместо умопомрачительных каблуков простые замшевые ботинки на низком ходу. Еще удивительнее было то, что в руке Марина держала зажженную сигарету.
— Другого места покурить не нашлось? — хмуро поинтересовался Плетнев.
Было уже поздно, хотелось приехать домой и лечь в постель, а не выяснять отношения с бывшей женой.
