То ли подействовало вино, то ли отсутствие Саура с Рогдаем, куда-то отосланных Еленой, но он, наконец-то, расслабился, почувствовал себя естественно и непринуждённо. Елена спрашивала его о Бессмертном. Он отвечал охотно, рассказывал всё, что знал. И про скитания Бессмертного во времени и пространстве, и про поиски Шмидта, и про исчезновение мальчика, и про последующее неожиданное открытие.
Дойдя до своего выстрела, Никита замялся, но Елена продолжала поощрительно улыбаться, и он решил рассказать, сведя всё к шутке и казусу. Елена действительно смеялась, когда он описывал, каким всеобщим ошеломлением было встречено «воскрешение» Бессмертного, и у него отлегло от сердца.
Он даже отважился на комплименты, вслух восхитившись её красотой и смелостью. Она улыбалась – не манерно, не смущённо, – улыбалась открыто, воспринимала комплименты, как должное. Но стоило Никите перейти к её отношениям с Бессмертным, попытаться расспросить о прошлом, о том, кто она и как оказалась здесь, Елена опять ловко свернула тему, сослалась на пустые бутылки и пошла за новыми.
…Никита проснулся посреди ночи. Жутко хотелось пить. Он не помнил, как добрался до спальни, не помнил, как закончился ужин и на чём они с Еленой остановились.
Он откинул одеяло, спустил ноги на мягкий белый ковёр. Потряс головой, соображая, где тут должна быть вода.
На спинке кровати лежал чёрный с золотом халат, очевидно, Бессмертного. Халат был ему велик и волочился краем по полу, но Никита не собирался разгуливать по Башне в одних трусах, даже будучи уверенным, что Елена спит. А он не был уверен.
Он вышел из спальни на галерею, спустился на второй этаж, в столовую с камином, в котором дотлевал огонь. На столе оставались тарелки с бутылками. Никита схватил кувшин с холодной водой, в которой плавали кусочки лимона, и залпом выпил половину.
Отдышавшись, Никита поставил кувшин, поморщился, подумав, что надо бы отлить, раз уж всё равно встал.
Он нашёл нужник, золотой, как всё у Бессмертного. Волшебство Башни зажигало свечи в каждой комнате при открывании дверей; так же осветился и туалет.
«Там царь Кощей над златом чахнет… – иронически подумал Никита, слушая журчание по золотому стоку. – Как же, чахнет! Да он срал на это золото!»
Удивительно, но золотой антураж в царстве Кощея Бессмертного не выглядел ни китчем, ни пошлостью. Даже в очевидном переизбытке золото здесь смотрелось органичной и естественной красотой, устроенной не напоказ, не для бахвальства, а просто для услады глаз.
Возвращаясь обратно, Никита понял на полдороге, что пошёл не с той стороны галереи. Кажется, остатки вина в голове повели его не туда.
«А, ладно! – махнул он рукой. – Всё равно по кругу идти!»
Однако его спальня была куда ближе к лестнице с той стороны галереи, чем с этой. Пока Никита шёл, спать ему расхотелось. Он проходил мимо кабинета Бессмертного и решил заглянуть, осмотреть его ещё раз.
Елена мельком показала ему кабинет во время первой экскурсии, но в отличие от прочих залов и комнат здесь постаралась не задерживаться. Никите вдруг стало интересно: с чего бы это?
Наверное, будь в Башне Рогдай или Саур, он бы не решился. Но их не было, и Никита, воровато оглянувшись, тихонько потянул дверь.
На первый взгляд, в кабинете не было ничего особенного. Большой чёрный стол с письменными принадлежностями и слюдяным экраном в золотой раме. Книги на полках, какие-то ящички, сундучки, шкатулки, глобусы.
«Глобусы, мать твою! – поразился Никита, осматривая один из них. – В этом сказочном мире, оказывается, в курсе, что вертятся на круглой планете!»
Мир на этой планете был, однако, совсем другим. Никита с интересом крутил глобус, рассматривая незнакомые страны и континенты, нашёл, для своего удовольствия, Долинное царство и Золотой Город. На глобусе много что можно было ещё найти, и Никита решил основательно заняться изучением сказочной географии завтра, при свете дня, а не сейчас, впопыхах и с похмелья.
Он поднял голову, осмотрелся. Надо было возвращаться. Но он решил напоследок посидеть за столом в кресле Кощея, поиграть минутку-другую в мифического колдуна.
«Колдун, может, и мифический, – думал Никита, опускаясь в жёсткое кресло, – но вполне, как оказывается, существует и в реальности. Непонятно только в какой».
За несколько дней пребывания в этом мире, ему порой начинало казаться, что он и есть основной и реальный, а не тот, родной, из которого прибыл сюда. Он пугался всякий раз, когда думал об этом, и сейчас встряхнул головой, пытаясь прогнать эту мысль.
– Лезет же всякое в башку! – пробормотал Никита, открывая ящики в столе. В нижнем ящике справа он обнаружил золотую шкатулку, инкрустированную такими же рубинами, как тот, что сверкал у него сейчас в перстне на мизинце. Это его заинтересовало.
Он вытащил шкатулку, поставил на стол, открыл крышку. Почему-то ему казалось, что она будет заперта и заколдована, но нет – открылась легко, одним движением.
Сверху лежал сложенный листок бумаги, под которым Никита обнаружил полтора-два десятка синих неогранённых камней.
– Грёбаный Экибастуз! – ошеломлённо выдавил он, перекатывая камешки пальцем. – Да не может этого быть!
Не может быть, чтобы ему повезло так просто и так быстро. Если это то, о чём он думает, о чём говорил ему Шмидт, он сорвал джек-пот.
То же Шмидт говорил и Маргарите. Но Маргарита сейчас под арестом в Волхове, как сообщила ему Елена, а вот он сидит и смотрит сейчас на… на что?
Он развернул дрожащими пальцами листок. Короткая записка была написана крупным размашистым почерком, очевидно второпях.
Кощей!
Это последний экземпляр, который я смог достать. Больше в этом мире Лонгир тебе не купить ни за какое золото. Кажется, Хранители узнали, что ты собираешь его и ввели запрет на продажу. На любую продажу, если ты понимаешь, о чём я.
Мой человечек доносит, что они усилили охрану проходов и ввели метки Гостя. Не знаю, что ты придумаешь дальше, но я больше этим не занимаюсь. Слишком опасно.
Соловей
У Никиты пересохло в горле. Он понял, что скрывала от него Елена. Это письмо открыло ему глаза на многое, и от этого открытия он даже забыл о своём первом порыве.
«Не надо! – уговаривал себя Никита, трясущимися руками складывая письмо в шкатулку и убирая обратно в стол. – Не надо, не сейчас! Шмидт подождёт. Если Елена заметит, ты пойдёшь Рогдаю на обед или Змею на закуску. Из-за этих камешков тут началась война. Как бы она не началась из-за них и там!»
Глава 11. Кое-что о смерти
Алиса проснулась на следующее утро с тяжёлым чувством похмелья и стыда.
Ничего не было, на самом деле, и Бессмертный вёл себя, как обещал. Он даже не намекал ни на что, а просто и честно напоил, проводил до спальни и удалился, пожелав спокойной ночи.
