– Как она? – внимательно глядя на озадаченного дьяка, спросил старый маг.
– Э-э-э… – замялся Коломна. – Пока не понятно. Но она под лучшим наблюдением, можете не сомневаться.
– Может, мне её посмотреть?
– Э-э-э, знаете… – промямлил Коломна. – Спасибо, Велизарий, но, наверное, не стоит пока.
Предложение Велизария было слишком соблазнительным, но Коломна знал, как не любила Марья кого-то подпускать к себе, кроме Баюна. До сих пор кошак справлялся и полностью устраивал царицу; не было причин не доверять ему и в этот раз.
– Ладно, – понимающе усмехнулся Велизарий. – Тебе виднее. В любом случае я всегда к вашим услугам. Если понадоблюсь… – Велизарий добродушно развёл руки.
– Ага, – кивнул Коломна.
Велизарий мялся и не уходил. Коломна недоумённо смотрел на него.
– Послушай, Коломна, – Велизарий, кажется, решился. – Я к тебе, вообще-то, ещё с одним делом шёл. Так, пустяк, но…
У дьяка возникло крайне неприятное чувство, что именно это дело и привело его сюда, а вовсе не забота о здоровье Марьи.
– …понимаешь, до того как всё это… случилось, мы с Марьей обсуждали часы… Часы её брата, присланные с мальчиком. Ты ведь знаешь про них?
– Ну… я их видел, – осторожно ответил Коломна.
– Ну, да, – кивнул Велизарий. – Время поджимало, надо было идти. Но потом мы с Марьей собирались поработать над этими часами, понять, зачем они тут.
– Ага, – кивнул дьяк, начиная догадываться, к чему идёт дело.
– Но видишь, как всё обернулось, – продолжал Велизарий, приободрённый кивком Коломны. – Так вот, пока Марья лежит, может, мне одному заняться часами? Ты не знаешь, где она их держит? Может, дашь мне их посмотреть?
– Увы! – Коломна развёл руками. – По волшебной линии я Марье не советчик, и где она часы прячет, понятия не имею.
Дьяк почти не соврал. Где находится тайник он знал, но вот как открыть его, действительно не имел никакого понятия.
– Не знаешь? – на лице Велизария явственно проступило разочарование. – Уверен? Может, подумаешь? Она хоть в кабинете их держит?
Коломна насторожился ещё больше. Не нравился ему этот настойчивый интерес Велизария к часам и стремление заполучить их в обход Марьи.
– Велизарий, я не знаю, – он старался тщательно подбирать слова. – Наверное, они в тайнике, но я даже и представить не могу, где он. Думаю, вы сможете заняться часами, когда она встанет.
– Боюсь, может быть поздно, – пробормотал Велизарий.
Коломна развёл руками: мол, что смог. Велизарий покивал, извиняющееся улыбнулся и удалился. Дьяк проводил его взглядом и прошёл в кабинет.
В кабинете было темно и холодно. Коломна поворошил кочергой в камине, подхватил щипцами тлеющий уголёк и зажёг свечу. Отобрав со стола царицы последние письма и донесения и прихватив печать, дьяк направился к двери. Но, взявшись за ручку, остановился в нерешительности.
Помедлив пару секунд, он сел в кресло Марьи и провёл ладонью снизу по мраморной крышке стола. Кажется, всё чисто, следов взлома нет. Дьяк удовлетворённо кивнул, поднялся и вышел из кабинета, закрыв дверь на ключ.
Тайник он и есть тайник, его хранит волшебство. А для кабинета сойдёт и ключ. Ключ у Коломны был свой. Марья сделала дубликаты ему и Ивану. Только они могли входить в любое время и без доклада. А в случае надобности и в её отсутствие.
Печать нужна была Коломне, чтобы подтвердить послание Елене. С посланием он отправил филина Фильку, которого отозвал с Истока ещё позавчера, словно предчувствуя, что тот понадобится. Голуби для полёта в Золотой Город не годились; они до смерти боялись воронов Балки и могли не долететь. Фильку же вороны почему-то не трогали.
Отправив филина с запечатанным письмом, Коломна стал вызывать дворцовых горничных и расспрашивать о гостях. Ничего подозрительного пока, вроде, не было, если не считать случайной встречи в оранжерее Аддона и царевны Лики и странных шушуканий Сирин с Велизарием, которые умолкали всякий раз, как появлялись горничные.
Коломна почувствовал, как усиливаются его подозрения. Он понятия не имел, что скрывают Велизарий с Сирин, и скрывают ли вообще что-то, но ему очень захотелось это выяснить.
Отдав распоряжения на следующий день, особенно тщательно он велел организовать слежку за Велизарием и Сирин. В обычных условиях все дворцовые тайны для него бы вызнали Баюн или Колобок, но оба сейчас были недоступны.
Закончив с горничными, Коломна опять поднялся в спальню царицы. Под руководством Наташи девушки только что сменили постель, но царица по-прежнему металась в жару, и свежая подушка уже начинала намокать от холодных компрессов и обильного пота.
– Ей лучше! – безапелляционно заявил Баюн, не дожидаясь вопроса Коломны.
Кошак опять устроился на груди у Марьи и так же урчал и щурился. Но выглядел почему-то чуть более взъерошенным, чем в прошлый раз.
– Лучше? – не поверил дьяк, глядя, как уставшая Наташа, закусив губу, вытирает виски и волосы царицы. – Что-то не похоже.
– Она пропотеет и успокоится. Может, даже поспит немного.
– А сейчас она что? – Коломна кивнул на сомкнутые веки царицы.
– Сейчас она в бреду. Мозг у неё работает, но сам по себе. Без управления сознанием.
– Ты можешь толком сказать, что с ней?
– У неё буря в голове, и она не справляется с ней. Что-то сидит у неё в подсознании и рвётся наружу, а сознание отказывается принимать. Она боролась, но не выдержала и сломалась. Не знаю, успела ли она осознать то, с чем боролась, и это её подкосило, или болезнь стала просто поводом, но теперь надо просто ждать.
– Чего?
– Справится мозг или нет. Если она примет то, с чем борется, может, поправится. Если нет – умрёт.
– Умрёт? – Коломна почувствовал, как сам покрылся испариной.
– Ну, или останется в таком состоянии. Так и будет бредить, не приходя в себя.
– А ты можешь помочь ей? – спросил Коломна, помолчав. – Как-то поспособствовать, что ли, ускорить выздоровление?
– А я чем занимаюсь?! – раздражённо ответил Баюн. – С лихорадкой я справлюсь, она не умрёт от этого. Но возвращаться в реальность ей придётся самой.
* * *
Свечи догорели почти до половины. Во дворце было тихо; даже караульные сменялись, стараясь не шуметь. Коломна устало потёр глаза, откинулся на спинку кресла и уставился на огонёк свечи.
У него не было оснований не доверять коту, тот ещё ни разу не ошибался в своих диагнозах. Но и поверить в тонкую душевную организацию Марьи, неспособную принять хоть какую угодно неприглядную реальность, Коломна не мог. Не вязалось всё это с ней.
Он знал эту женщину. Знал двадцать лет, с того самого момента, когда она появилась при дворе робкой и скромной крестьянской девушкой, и никто тогда не думал и не предполагал, что она волшебница.
