Раньше всегда можно было надеяться на Лукоморье, на Содружество, на Салтанат, в конце концов. Но Лукоморье сейчас под Соловьём, и он был готов помочь Волхову только на своих условиях, которые Коломна при всём желании удовлетворить не мог. Семиградье переметнулось на сторону Елены и вот-вот объявит им самим блокаду, а Салтанат… От Салтаната тоже нечего было ждать, пока король сидит в Волхове и жалуется на скверное обращение.
От старика было мало проку здесь, и Коломна решил отправить его обратно домой под торжественное обещание снарядить и доставить в Волхов до середины зимы сорок обозов с хлебом. Салтан обещал, но категорически отказался лететь обратно на Коньке и даже в упряжке Мороза, хоть Коломна и убеждал его, что это самый надёжный и безопасный способ. Старик жаловался на больные лёгкие и твердил, что не перенесёт очередного полёта. Пришлось снарядить ему карету и сильный конвой.
Салтан уехал и Коломне оставалось только надеяться, что он доберётся благополучно и пришлёт обещанные обозы. Иначе голодных бунтов им не избежать.
Несколько раз Мороз по собственной инициативе пробовал поохотиться на Змея. Но перед каждым вылетом Елена рассылала на разведку воронов Балки. Как ни прятался Мороз, вороны всегда его обнаруживали, и Елена выбирала себе безопасную цель.
После нескольких неудачных попыток Мороз бросил затею. Теперь он целыми днями сидел в своих покоях во дворце и по три-четыре раза на дню справлялся о здоровье Марьи. Утешить его было нечем.
Вопреки заверениям Баюна, Марье не становилось лучше. Жар понемногу спал, но царица продолжала лежать и бредить, и слухи о её болезни расползались по городу, по царству и за его пределы.
Это тревожило Коломну едва ли не больше, чем сама болезнь. Дьяк понимал, что люди начинают привыкать жить без царицы, начинают рассматривать и строить будущее уже без неё.
Насколько всё далеко зашло, он понял, когда однажды его попросили зайти к Велизарию для важного разговора.
Велизарий встретил Коломну не один, а вместе с Сирин. На Сирин было тёмно-зелёное платье с широкими белыми узорами и шерстяная накидка с бобровым воротником. На Велизарии – бобровая шуба и сапоги на медвежьем меху. Во дворце хорошо топили, но южане всё равно мёрзли.
– Прости, что отвлекаем от дел, Коломна, – сразу же извинился Велизарий, – и что вызвали тебя сюда, а не сами пришли. Но дело довольно деликатное; лучше пока обойтись без посторонних ушей.
– Да, – настороженно проговорил Коломна, по приглашающему жесту Велизария присаживаясь на стул.
– В обычных условиях мы бы решали это дело с Марьей или хотя бы с Иваном. Но, как видишь… – Велизарий развёл руки. – Придётся решать тебе. Каган хочет посватать царевну Лику. Ты можешь обеспечить нам её согласие?
* * *
– Что? – не поверила Лика. – Вы в своём уме?!
Коломна попросил Лику зайти к нему в кабинет. Ему не хотелось вести этот разговор в покоях царевны, в присутствии Кошкиной и Снегурочки, которых надо просить удалиться. Лучше решить это дело по-тихому, келейно, не вызывая пока особого шума.
– Не по-настоящему, ваше высочество, – насколько мог убедительно произнёс он. – Это даже не будет считаться помолвкой. Просто скажете, что да, мол, вы не против, но нужно, чтобы брак одобрили царица и ваш брат. Без их согласия вы не можете…
– Почему я вообще должна ему что-то отвечать? – гневно спросила Лика. – Почему ты сразу не сказал ему «нет», Коломна?!
– Потому что этот вопрос решать не мне, – терпеливо объяснял Коломна.
– Но ты же знал, как я отвечу!
Коломна неопределённо повёл рукой с видом: мол, не надо так торопиться.
Лика прикусила губу. Она поняла, что одним гордым «нет» и высокомерным взглядом ей не отделаться.
– Коломна, мы виделись с ним всего два-три раза. Он даже намёков никаких не делал. Даже если забыть про всё остальное, зачем ему я?
– Ну, во-первых, не два-три раза, а каждый день, – ненавязчиво поправил Коломна. – А во-вторых, это может быть даже не его идея. Что не отменяет главного.
– Что? – не поняла Лика. – Ты о чём?
– Аддону нужен наследник. Иначе каганат может попасть не в те руки. А очень влиятельные силы, – Коломна побарабанил пальцами по столу, – этого не хотят.
Лика непонимающе прищурилась.
– Не бери в голову, – махнул рукой Коломна. – Скорее всего тебя это вообще не коснётся. Просто скажи сейчас «да», это тебя ни к чему не обязывает. Всё равно помолвку должны будут подтвердить Марья с Иваном.
Лика почувствовала, как упало сердце.
– А если они подтвердят? – тихо спросила она.
Коломна наклонился через стол, заглянул ей в глаза.
– Весьма маловероятно, – медленно произнёс он. – Но даже если и так, то что с того?
– Он же… он же… – Лика не находила слов.
– Да, – кивнул Коломна. – Со странностями. Но Сирин с Велизарием обещают поправить это, и ты всегда можешь устроиться так, чтобы пореже видеть его.
– Но мне же придётся… – воскликнула Лика.
– Да, – подтвердил Коломна. – Придётся. Но, Лика, ты же не думала, что сможешь прожить здесь всю жизнь на положении вольной царевны и умереть старой девой. Тебе дали имя царевны Волховской – изволь соответствовать.
Лика растерянно приоткрыла рот.
– Ты же… ты же только что говорил, что это всё понарошку… не по-настоящему…
Коломна вздохнул.
– Мы в отчаянном положении, Лика, – сказал он, строго поглядев на царевну. – У нас война с Еленой, у нас возвращение Бессмертного. Мы не можем себе позволить разбрасываться союзниками. Мы уже потеряли Лукоморье и Семиградье; на волоске Салтанат. А царица больна, и неизвестно, встанет ли. А Иван на фронте, и мало ли что. Лика, если из-за твоего каприза нам откажет в поддержке ещё и каганат и Велизарий с Аддоном оставят нас тут одних, я не знаю, как мы переживём всё это. Возможно, что и не переживём.
* * *
Свеча легко зажигалась и гасла. Стаканы и карандаши послушно летели в руку, дверь открывалась и закрывалась без особых усилий. Теперь Маргарита отлично видела разницу между перстневым и рассеянным Лонгиром.
Правда, и на рассеянном Лонгире у неё получалось, хоть и не сразу, и с очень большим трудом. Теперь она понимала, о каком напряжении говорила Лика; она буквально изнемогала после нескольких простеньких упражнений. Даже с перстнем колдовать оказалось совсем не так просто, как она представляла.
Тем не менее она делала успехи. Уже через пару дней занятий она двигала Лонгиром небольшие предметы, заправляла постель и даже разжигала огонь. Перемещение предмета или процесса из одного естественного состояния в другое – это были азы, Маргарита их усвоила без особых проблем.
Сложности возникли с превращениями. Превратить один предмет в другой – это было уже процессом, требовавшим куда большей концентрации, понимания и художественной активности. Бронзовая шкатулка, которую Маргарита пыталась превратить в подсвечник, треснула пополам, искривилась и прекратилась в сюрреалистическую инсталляцию.
