– Ещё раз позволите себе такое, юноша, и я велю Рогдаю порвать вас, – предупредила она.
– Что ж вы сразу-то не велели? – хрипловато спросил Никита, приходя в себя. Рогдай шёл рядом с ним всё это время и угрожающе скалил клыки, но ничего более не делал. – Я вам нужен ещё. Без меня вы не сможете выбираться из башни.
Елена мелодично рассмеялась, от чего у Никиты враз пересохло в горле.
– Сообразительный, да? Что ж, раз вас этим уже не напугать, давайте-ка я вам кое-что покажу, – она открыла дверь, приглашающе махнула рукой. – Заходите.
Никита дёрнулся и замер в неуверенности. Он ещё ни разу не был в спальне Елены и даже в открытую дверь не видел её. А теперь она сама приглашает его?!
– Заходите, заходите, – настаивала Елена. – Вам нужно это увидеть.
Никита нерешительно шагнул в дверь. Вопреки ожиданию, спальня была оформлена не в золото, а в контрастные черно-белые тона. На чёрном отполированном блестящем полу стояла роскошная белая кровать. На белоснежном покрывале лежала засохшая алая роза. Золотым в комнате было только одно – статуя высокого красивого юноши в натуральную величину, стоящая напротив кровати.
– Подойдите сюда! – приказала Елена.
Никита послушно подошёл.
– Смотрите, – она кивнула на статую. – Видите?
Сначала Никита не понял, на что ему нужно смотреть.
Статуя как статуя, много он таких статуй видел в башне. Лишь через несколько секунд до него дошло – у этой статуи были живые глаза. Живые!
Никита почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он клацнул зубами, пытаясь сдержать невольную дрожь.
– Что это? – прошептал он.
Полные муки и отчаяния живые глаза смотрели на него из золотых неподвижных век.
– Это принц Ириней из Вестлана, – спокойно сказала Елена, погладив статую по плечу. Она облокотилась о неё и повернулась к Никите.
– Принц?! Он что… То есть он живой?
– В каком-то смысле. Мозг и глаза у него живые, он всё видит и всё понимает. Вот только сделать ничего не может. Потому что, – Елена демонстративно провела рукой перед статуей сверху вниз, – сами видите. Всё остальное в нём – чистое золото!
– Но зачем?! – Никита запустил руку в волосы, пытаясь осознать.
– Видите ли, юноша, – небрежно начала Елена, словно рассказывая о прогулке за город. – Мне не было и шестнадцати, когда за мной уже выстраивалась целая очередь из женихов. Некоторые оказались чересчур настырными и решили не отступать, даже когда я ушла с Кощеем.
– Вот этот вот молодой принц, – Елена погладила пальцем по золотой щеке, а Никита вздрогнул, как будто она коснулась его, – даже собрал целый отряд и отправился выручать меня. Удивительно, но он добрался до Золотого Города и до этой башни.
– Сначала я хотела его просто прогнать. Вышла показать, что со мной всё в порядке, просила убраться, пока не поздно. Пока не разозлился Кощей. Он ничего не хотел слушать. Он сначала умолял меня, потом требовал, грозил. Потом просто схватил и стал затаскивать на лошадь. Порвал рубашку, чуть не вывихнул руки. Он думал, меня околдовали, опоили, одурманили. Он никак не мог поверить, что я сама ушла жить с Кощеем. С этим колдуном, с этим злодеем и врагом всего остального мира. Как я могла?!
Никита не мог осуждать принца. Он сам задавал себе те же вопросы, сам долго не мог поверить. Но, в отличие от Иринея, кажется, кое-что понял.
– И что дальше? – хрипло спросил он, прекрасно зная ответ.
– А дальше – вот! – Елена опять провела рукой сверху вниз. – Я закричала, вышел Кощей. Ириней валялся в ногах, плакал, твердил, что ему ничего не надо, только смотреть на меня всю жизнь. Я попросила Кощея исполнить его просьбу.
– И он… – Никита опять запустил руку в волосы, не в силах поверить. – И он смотрел, как вы каждую ночь… здесь…
Он оглянулся на белоснежную кровать, представив себя на месте золотого принца.
Елена мелодично засмеялась. Она смеялась очаровательно, как и почти всё, что делала. У неё были ровные красивые зубы, белизне которых позавидовали бы голливудские протезисты.
– Забавно, не правда ли? Бедняга Ириней! Что ему стоило просто развернуть коня? Женился бы на какой-нибудь Матильде и грел бы сейчас трон Вестлана.
Он не мог, думал Никита. Он не мог развернуть коня, и Никита понимал почему.
– Но зачем вы с ним так… вот так…
Он не мог выговорить слово «жестоко», но это была именно что запредельная жестокость, граничащая с садизмом. Милосерднее было просто убить парня.
– Я тогда сильно разозлилась, – ответила Елена. – Мне хотелось его проучить. Ну и отвадить всех остальных желающих спасти несчастную юную пленницу злого старого колдуна. Я позаботилась, чтобы об этом случае стало известно, кому следует. После этого даже Чёрный Моор не рисковал появляться в Долинах.
Никита не знал, кто такой Чёрный Моор, и не собирался спрашивать. Он всё смотрел на золотого принца и думал о том, что тому приходилось видеть здесь каждую ночь.
Он переводил взгляд на спокойную невозмутимую Елену, и у него не укладывалось в голове, как такая красота сочетается с такой беспощадностью. От колдуна, от Кощея Бессмертного он мог бы ждать подобной жестокости, но ведь она сама сказала, что это была её идея. Это явно не та красота, что спасает мир! Эта красота совсем о другом.
Никита потряс головой, пытаясь прийти в себя.
– И вам не жалко его? – спросил он. – Вы не думали его, хот-я бы убить, что ли…
Елена улыбнулась.
– Я же сказала: он стоит здесь в назидание прочим. Вот вам, например. Вижу, вы, как и он, не верите, но это правда – Кощей был моим первым и единственным мужчиной. И если попробуете стать вторым, разделите участь этого неумного принца.
* * *
Внушение помогло. Больше Никита не позволял себе того, что попробовал сделать в этот вечер. Но помогло оно Елене, не ему.
Наверное, с любой другой женщиной подобный приём и сработал бы. Но с Еленой было что-то особенное. Его страсть к ней, даже после всего увиденного, не уменьшилась нисколько. И то, что теперь ему приходилось сдерживать себя, контролируя каждое слово и каждый жест, лишь усугубляло ситуацию.
Он ходил всклокоченный, с лихорадочно блестевшими глазами, и, кажется, Елена начала за него переживать. Никита не мог уснуть, и она стала давать ему на ночь рюмку полынной настойки, отключавшей быстро и накрепко. Это спасало ночь, но и днём Никита не находил себе места, не зная, чем заняться и беспокойно слоняясь по бесконечным коридорам башни.
Видимо, Саур донёс Елене, что гонец на грани и надо с ним что-то делать. А то может и не дотерпеть до возвращения Бессмертного и выкинет какой-нибудь фортель.
Однажды утром, перед очередным вылетом, Елена протянула Никите небольшой, но увесистый кожаный мешочек. Он вопросительно посмотрел на неё.
