– Лис, не вынуждай меня, – глухо произнёс Шмидт. – Не заставляй делать то, о чём оба пожалеем.
– Что?! – презрительно усмехнулась Алиса. – Хочешь запихнуть меня в багажник и увезти, как Бессмертного? Тишком, тайком…
– Не хочу, – сказал Шмидт, подходя. – Но если придётся… для твоего же блага…
Он протянул руки. Она отшатнулась.
– Не трогай меня! – истерически выкрикнула Алиса.
– Лис…
– Убери руки…
У неё сорвался голос. Она опять закашлялась. От спазмов сводило живот и горло; она рухнула на колени, давясь и выплёвывая кровавые сгустки не в силах остановиться.
– Лис! – Шмидт не на шутку перепугался. Он наклонился над дочерью, нерешительно дотронулся до её плеча. Она резко отдёрнулась от него, продолжая заходиться кровавым кашлем. – Лис, что… что мне делать? Скорую вызвать? Погоди, я сейчас.
Он выхватил смартфон и судорожно стал листать. В секундном промежутке между приступами кашля, Алиса успела дёрнуть его за штанину и прошептать на вдохе:
– Не надо… Алексея верни…
– Что? – Шмидт болезненно нахмурился, замерев со смартфоном руке. – Лис, я не могу… Зачем? Тебе в больницу надо.
– Он… – Алиса выплюнула очередной кровавый сгусток и обессиленно пробормотала. – Он поможет. Только он.
Она перевела дух, прикрыв глаза и кивнула на столик с напитками. Шмидт торопливо налил стакан воды, подал, присев на корточки и тревожно-участливо заглядывая в глаза. Она медленно, маленькими глотками отпила и привалилась к стене, закрыв глаза.
Минуты полторы-две Алиса пыталась прийти в себя, осторожно, короткими редкими вдохами наполняя лёгкие, саднящие болью при каждом вдохе. Раньше этого не было, болезнь прогрессирует. И времени у неё осталось совсем немного.
Она всхлипнула, вытерла рукавом уголок глаза и взглянула на Шмидта. Раз ничего на него не действует, остаётся последнее. А вдруг это не полный бред? А вдруг это всё-таки что-то да значит?! Хотя бы для отца, если уж не для неё.
– Он велел передать тебе, что Запрет снят. И что всё должно произойти сегодня.
– Что?! – Шмидт резко выпрямился и недоверчиво вперился в Алису.
– Запрет снят, – Алиса говорила тихо и медленно, боясь повторения приступа и стараясь не напрягать связки. – Он должен уйти сегодня.
– Он… – Шмидт сглотнул, судорожно сжимая забытый смартфон. – Он всё тебе рассказал?
– Он сказал, что сказал, – равнодушно произнесла Алиса. – И просил передать тебе.
Она прижала ладонь к груди. Боль в лёгких разрасталась, мешая дышать и думать. Она терпела, но понимала со страхом, что если боль усилится, ей будет ни до чего.
Ей хватило сил поднять глаза на отца и понять, что он так и стоит над ней – растерянный и не соображающий, что ему теперь делать.
– Я сама видела, – не смогла сдержать раздражение Алиса.
– Что видела?
– Как исчезло клеймо, – она похлопала по груди. – Он сказал – это сняли Запрет.
– Ты видела? Когда?
– Час назад.
– Что ж ты раньше-то не сказала?! – прорычал Шмидт. – Чего он-то не сказал? Устроили мне тут цирк с конями, мать вашу!
На секунду Алиса даже забыла о боли. Она с удивлением смотрела на отца, который, с трудом сдерживая бешенство, нервно набирал номер.
– Да, – с нарастающим интересом и удивлением, она слушала, как Шмидт говорит по телефону. – Да, я. Верните его. Сейчас же. Да, уверен. Жду.
Шмидт убрал телефон, помог Алисе подняться и устроиться в кресле. Подал ей ещё стакан воды, сбегал на кухню за тряпкой, вытер кровавую мокроту. Алиса наблюдала за ним с лёгким нетерпением. Хоть сейчас-то он ей расскажет наконец всё?
Шмидт плеснул себе виски Бессмертного и сел напротив неё, пододвинув кресло.
– Я так понял, самое главное он тебе так и не рассказал, – не столько спрашивая, сколько констатируя произнёс он.
– Клянусь, если вы мне опять будете мозги совокуплять… – пригрозила Алиса. Она даже не успела порадоваться, что так легко спасла Бессмертного; её угнетала резкая пульсирующая боль в лёгких, не дающая вздохнуть полной грудью.
– Хоть что-то он тебе сказал?! – настаивал Шмидт. – Можешь повторить, что конкретно он тебе сказал?
Алиса зажмурилась и покачала головой. Да, Бессмертный был прав – Шмидт явно не удивлён, он в курсе того, что происходит здесь. Почему же она ничего не может понять?!
– Вон, видишь? – она слабо махнула рукой. – Паустовский.
– Ну? – Шмидт обернулся на книжную полку.
– Посмотри.
Шмидт взглянул на дочь, потом опять на книги. Выпил, поднялся, достал «Мещерскую сторону».
– Ну?
– Открой. Видишь автограф?
– Вижу. «Дорогому другу и товарищу…» Ну и что?
– Бессмертный говорит, что это он.
Шмидт ещё раз внимательно перечитал надпись, взглянул остро на дочь.
– Это, значит? А ещё что?
– А ещё, – Алиса поёрзала в кресле, – а ещё, что он был знаком с Потёмкиным. Может быть, ты мне скажешь, как это воспринимать?
– А ты, естественно, не поверила, – хмыкнул Шмидт.
– А ты, хочешь сказать, поверил бы? – Алиса с любопытством смотрела на отца.
– Я не знаю, был ли он знаком с Паустовским и Потёмкиным, – медленно проговорил Шмидт, ставя книгу на место. – Может, и не был, ручаться не стану. Но то, что он жил в их время – факт.
Алиса молча смотрела на отца. Ей было трудно допустить, что Бессмертный сошёл с ума; ещё труднее, что и отец рехнулся. Тогда что происходит? Они сговорились, что ли, дурить её?!
– Ты просила ответов, – Шмидт медленно вернулся к своему креслу, но садиться не стал; встал за спинкой, устало облокотившись и наклонившись вперёд. – Изволь, вот тебе ответы. Ты знаешь, кто я, где работаю и как привык отвечать за свои слова. И я отвечаю за то, что скажу сейчас. Он действительно бессмертный. Я проверял. Тебе придётся поверить и смириться с этим. Поэтому я здесь. Поэтому ты здесь. Его бессмертие даёт тебе шанс на спасение. Если только ты дашь…
Он остановился, прислушавшись. Снаружи раздались звуки подъехавшей машины.
– Вот и они, – Шмидт выпрямился. – Я сейчас.
Он вышел из комнаты. Алиса сидела, бессильно откинувшись на спинку кресла, и не могла заставить себя подняться, чтобы встретить Бессмертного. Бессмертного… бессмертного… Неужели ей всё это не снится? Неужели это всё происходит наяву?!
Она слышала, как хлопнула входная дверь и раздались тихие голоса. Отец с Бессмертным о чём-то говорили, она не могла разобрать, о чём.
Алиса с усилием, поморщившись, поднялась с кресла, подошла к двери и тихо приоткрыла. Голоса стали громче, теперь она могла разобрать их.
