Старуха вцепилась ему в стремя.
– Скажи, – подняла она умоляющие глаза, – он ведь не обманет? Он вернёт мне мою девочку?
– Вернёт, мать, думаю, что вернёт, – Никита не стал останавливать коня, старухе пришлось идти за ним. – Только сначала самого его надо вернуть сюда. Затем и еду. Так что ты бы меня отпустила, а то тебе же самой дольше ждать придётся.
Старуха отпустила стремя, замерла у воды. Никита кивнул ей, постаравшись, чтобы выглядел кивок ободряюще, кинул путевод на землю и поскакал за катящимся шаром. Он вымчал на крутой северный берег озера и скрылся за деревьями.
* * *
Ядвига ещё смотрела вслед ускакавшему гонцу, как сзади раздался топот коней. На секунду ей почудилось, что это возвращается Никита, но тут же, вслед за топотом, раздался лай, и Ядвига, обернувшись со страхом, увидела восьмерых всадников, скачущих со стороны Медянки.
– Так-так-так, – зловеще произнёс царевич, подскакав к старухе. – И кто бы мог подумать?! Не околела ещё, старая ведьма?
Всадники окружили Ядвигу, недобро посматривая на неё с коней. Свора гончих заливалась лаем, недоумённо тыкаясь и принюхиваясь к месту, где стоял конь Никиты.
Один из всадников спрыгнул на землю, присмотрелся к следам.
– Да это ж мой Серко, – воскликнул он. – Вот, на левой задней конец отломан, я эту подкову где хошь узнаю.
– Так-так, – повторил царевич, не спуская тяжёлого взгляда с напуганной Ядвиги, вертевшей головой во все стороны. – Значит, был здесь наш гость. И куда дальше пошёл?
Ещё один всадник спешился и направился по мосткам в избу старухи. Та проводила его паническим взглядом.
– Ты что, ведьма, опять за старое? – грозно спросил царевич, проследив за взглядом старухи. – Я ж тебе что говорил в прошлый раз?!
– Нет! – панически взвизгнула старуха. – Нет, царевич, клянусь – никого не брала! Чем хочешь поклянусь – дочерью клянусь, Вещим Огнём!
– Закрой рот, ведьма! – процедил царевич. – Не тебе клясться дочерью и Вещим Огнём – нет у тебя ни того ни другого.
Зашедший в дом, возвращался, ухмыляясь, с куклой в распашонке.
– Кукла! – сообщил он, хохотнув и бросив царевичу. – В люльке лежала, под одеялом. Совсем сбрендила, старая!
Иван поймал куклу, посмотрел на Ядвигу. Её трясло.
– Точно никого не трогала с последнего раза?
– Никого, царевич, никого! – старуха клятвенно сцепила руки у подбородка, взглянула умоляюще. – Опроси всех вокруг – никто тебе ничего не скажет. Ты последнего у меня забрал, не было больше никого.
Царевич пренебрежительно повертел куклу в руках и бросил старухе. Та вздрогнула от неожиданности, выставила руки, но не удержала – кукла упала ей под ноги. Старуха не стала поднимать. Она лишь опустила глаза перед всадниками и пыталась унять дрожь.
– Если б не забрал, ты бы его уморила, – сказал царевич. – Повезло, что успел тогда, а то висеть бы тебе тут же на суку.
Подскакали всадники, проверявшие с гончими след по берегу озера. На немой вопрос покачали головами.
– Не берут. Тут пока по песку, по берегу след видать. А дальше в лес – травы да мхи. И так ничего не видно, и след не берут.
– Та-а-ак, – протянул Иван, поворачиваясь к Ядвиге. – Ну, и куда ты его направила?
Двое верховых спешились и подхватили Ядвигу под руки, заломив за спину. Она охнула.
– На Ласточкин брод пошёл ваш молодец, – простонала Ядвига. – На Ласточкин брод. В Лохматые степи хочет пройти, по Дикому краю.
– Чего брешешь?! – грубо прервал старуху Тимофей, вместе с Прохором искавший след в лесу. – На Ласточкин брод он бы к западу взял, пошёл бы по берегу до конца. А он на север поднялся, в Медвежий лес.
– Так дороги не знает, вот и плутает, – Ядвига морщилась и сгибалась в руках бойцов. – Сказала же ему куда идти, так опять, видно, напутал.
– Да нет, старая, это ты всё напутала, – Иван издал невесёлый смешок. – Сама скажешь, или ещё нажать?
Бойцы заломили руки Ядвиги повыше. Она вскрикнула и замолчала, сцепив зубы и мелко тряся головой.
– В общем так, ведьма, – Иван вынул саблю, подтолкнул коня к Ядвиге. – Или ты сейчас скажешь, куда направила гонца, или я снесу тебе башку. А потом всё равно найду его. Ну?!
Ядвига трясла головой. Редкие волосы с каплями пота падали ей на лицо. Она вскидывала глаза на царевича и тут же, в страхе, опускала их. Кони перебирали копытами, всадники ждали.
– Твоя воля, – произнёс царевич и взмахнул саблей.
– Калинов мост! – тонко закричала Ядвига, дёргаясь в руках державших её бойцов. – На Калинов мост он идёт, в Золотой город.
– Давно? – спросил Иван, вбрасывая саблю в ножны.
– Полчаса как, – простонала отпущенная Ядвига, падая на колени.
Иван посмотрел на солнце, на лес, перебрал поводья.
– Успеем, – решил он, трогая лошадь.
– Царевич! – Тимофей преградил ему путь своим конём. – На кой ляд нам за ним по лесу переться? Давай вернёмся на тракт и нагоним его у моста. Он там раньше чем до завтрашней ночи не появится – зуб даю. А мы коней сменим в Кремне и всяко раньше него будем. Да и соснём хоть пару часиков.
Иван задумался. Он посмотрел на остальных и понял, что тем тоже не хочется пробираться ночью по лесу. Да и нет в этом особого смысла, раз гончие след потеряли.
– Ладно, – кивнул он. – Возвращаемся на тракт у Ополья. А тебе, ведьма, – бросил он Ядвиге, заворачивая коня, – считай, повезло сегодня. Некогда нам с тобой разбираться.
Царевич пришпорил коня, и через минуту отряд скрылся за лесными холмами с петлявшей между ними Медянкой. Смолкли топот коней и лай собак. В лесной тишине на песчаном берегу озера сидела на коленях старуха и одиноко плакала, перебирая распашонку на грубой деревянной кукле.
Глава 9. Кое-что о Пушкине
Уговорить Горского было легко. Прикрыть дело о пропаже мальчика было в его интересах, и он даже не стал спрашивать, зачем это понадобилось и московскому генералу. Если его, Горского, интересы совпадали с интересами Шмидта и Бессмертного, двух таких влиятельных и уважаемых людей, он будет только рад помочь и не привлекать к этому делу внимание ни Питера, ни Москвы. Вот только как родители-то? За родителей он не отвечает.
Как быть с родителями, Шмидт тоже не знал. Потерявшие сына Благовы были на взводе, не верили уже ни Горскому, ни Шмидту, собирались поднять на поиски волонтёров и выбирали частных детективов. Ещё один безрезультатный день – и они поднимут кампанию, которая может дойти до Москвы. И привлечь внимание к городу тех, кого здесь сейчас видеть было бы совершенно нежелательно.
С этим надо было что-то делать, и чем скорее, тем лучше. Утром Горский по просьбе Бессмертного и с согласия Шмидта официально объявил об освобождении подозреваемого и снятии с него всех обвинений.
