Рорк взял ее за запястья и оторвал руки от лица.
– Посмотрись в зеркало.
Ева покачала головой.
– Она очень любит его. Всей душой желает ему счастья и благополучия. Уверена, она с радостью отдаст за него свою жизнь…
– Материнская любовь – очень мощная сила, – заметил Рорк.
Ева повернулась к нему:
– А ты часто вспоминаешь свою мать?
Он задумался, и на его лице отразилось сомнение.
– Я собирался сказать «нет», но это был бы обман. Я действительно иногда о ней вспоминаю. Последние годы я порой думаю, где она и что с ней.
– А почему она оставила тебя?
– Я знаю, почему она меня оставила. – Его голос звучал резко. – Ей не нужна была лишняя обуза.
– А я не знаю, почему моя мать оставила меня. Думаю, что это еще хуже – не знать, почему тебя бросили. И не помнить… – Она тяжело вздохнула, разозлясь на себя. – Ладно, хватит заниматься пустым словоблудием. Надо будет спросить Карли о ее матери.
Ева решительно поднялась, постаравшись отбросить усталость.
– Я хочу выяснить, как там себя чувствует Стайлс, и допросить его, если он в сознании. Потом я собираюсь заехать в управление, написать рапорт обо всем происшедшем. Утром мне предстоит неприятный разговор с начальством.
Рорк тоже поднялся, озабоченно глядя на жену. Она была бледна, глаза лихорадочно блестели. Черты лица заострились, четче обозначились морщинки и темные круги под глазами.
– Тебе надо поспать.
– Попробую вздремнуть немного в управлении. В любом случае, если ничего не изменится, все закончится через несколько часов. Вот тогда и я отдохну немного.
– Когда все закончится – давай куда-нибудь поедем. Тебе не помешало бы немного погреться под солнышком.
– Я подумаю об этом.
Они были одни в комнате, и Ева позволила себе поцеловать мужа.
В семь десять Ева была в кабинете Уитни. Держа перед собой ее рапорт, он внимательно слушал устный доклад.
– Врач утверждает, что Стайлса можно будет допросить после полудня. К этому времени он придет в себя. Его состояние стабильно. А вот полицейский Трухарт находится в тяжелом состоянии. У него пока не восстановились полностью все рефлексы, и он не пришел в сознание. Я бы хотела просить вас отметить Трухарта в приказе за смелость и безупречное выполнение задания. Именно благодаря его быстрым и умелым действиям, несмотря на угрозу личной безопасности, удалось задержать подозреваемого. Ранения, которые он получил во время операции, объясняются не его ошибками, а моими.
– Вы написали об этом в своем рапорте. Должен сказать, что с вашим выводом я не согласен.
– Сэр, Трухарт проявил мужество и находчивость в сложной и опасной ситуации!
– Я не об этом. – Он откинулся в кресле. – Вы поразительно сдержанны в своем рапорте и устном докладе. А разве вам не мешало несвоевременное обсуждение хода операции лично с капитаном Стюарт? Если это не так, я вынужден буду наказать вас за то, что в ходе операции вы совершенно не контактировали с капитаном Стюарт. Сейчас ее руководство делает ей выговор. Вам не кажется, что этого недостаточно?
– Не мне об этом судить.
– Поразительно сдержанны! – вновь повторил он. – Она все испортила. Из-за ее нежелания признать ваше руководство операцией, из-за ее отказа выполнять ваши приказы и команды – кстати, весьма разумные и своевременные – на нее ложится ответственность за десятки раненых, сотни тысяч долларов ущерба от разрушений, за то, что подозреваемый чуть не сбежал, и, наконец, за то, что тяжело ранен один из моих офицеров. – Он наклонился вперед и проговорил сквозь зубы: – Вы полагаете, что я должен оставить все это без последствий?
– Вы поразительно сдержанны, сэр.
Уитни издал какой-то булькающий звук, который с некоторой натяжкой можно было бы назвать смехом.
– Вы сообщили капитану Стюарт, что полностью отвечаете за проведение операции и что оружие должно применяться только при исключительных обстоятельствах?
– Да, сэр, я сообщила.
– Капитан Стюарт будет сурово наказана, я вам это обещаю. Она будет рада остаться постовым полицейским, когда расследование будет завершено. Будьте в этом уверены.
– Трухарту двадцать два года. – Этот камень тяжелым грузом лежал у Евы на сердце.
– Я знаю это. Я знаю, как себя чувствует офицер, когда его подчиненный попадает в беду. Выбросьте это из головы, лейтенант, и займитесь своим делом. Садитесь.
Когда Ева выполнила его приказание, он посмотрел на нее внимательно и отложил рапорт в сторону.
– Когда вы последний раз спали?
– Я себя нормально чувствую.
– Как только мы закончим разговор, вы отправитесь спать на два часа. Это приказ. А теперь расскажите мне об Анне Карвелл. Вы считаете ее важным элементом в этом деле?
– Все нити ведут к ней. А любая необорванная нить расследования является важным элементом.
– Вы имеете в виду ее отношения с Кеннетом Стайлсом и Ричардом Драко?
– В этом деле множество пересекающихся связей, и они образуют огромное количество треугольников, которые приходится игнорировать. Но все складывается так, что именно Стайлс организовал убийство Драко и последующее за ним убийство Квима. Однако существует еще масса людей, которые имели мотивы и возможности совершить эти преступления. Нельзя пока с абсолютной уверенностью сказать, что убийца – Стайлс, более того – что убийца действовал один. Кстати, прежде чем я вышла на него, я собиралась просить ордер на арест некой Карли Лэндсдоун за фальшивое свидетельство о рождении.
– Поспите два часа, а затем повстречайтесь с судьей Левинским. Большинство судей не любят выдавать ордера на арест по такому незначительному поводу. Но вам, может быть, повезет, особенно если сможете поймать его сразу после обеда.
Ева собиралась честно выполнить приказ. В конце концов, если ей удастся растянуться под одеялом хоть на какое-то время – возможно, ее мозги прояснятся и она что-нибудь придумает.
Она закрыла дверь в свой кабинет, заперла ее и просто улеглась на полу, подстелив одно одеяло и накрывшись другим. Но прежде чем она успела закрыть глаза, раздался звонок мобильного телефона.
– Да, слушаю.
– Доброе утро, лейтенант.
– Не издевайся, – пробормотала она, привставая на локте. – Я только что прилегла.
– Это хорошо. – Рорк попытался по голосу определить ее состояние. – Однако было бы лучше, если бы ты лежала в постели дома, а не на полу в своем кабинете.
– Ты что, знаешь все на свете?
– Я знаю тебя. Именно поэтому я и решил позвонить. Вчера вечером я не сообщил тебе об одной вещи. Я обнаружил в файле Карли Лэндсдоун имя женщины, которая ее родила.
