Ева осмотрела комнату, прислушиваясь к шуму кофемолки, и изо всех сил сжала зубы, когда услышала запах настоящего дорогого крепкого кофе.
– Я видела вас вчера на похоронах Ричарда, – сказала Карли, медленно вплывая в комнату с чашкой кофе. Ее ночная рубашка сползла с одного плеча, когда она уселась на софу, скрестив длинные красивые ноги. – Можете начинать без предисловий.
– Некоторые вопросы, которые я собираюсь обсудить с вами, носят сугубо личный характер. Вам лучше попросить вашего компаньона уйти.
– Моего компаньона?
Ева кивнула на низкий столик.
– Два винных бокала. Смятые подушки у изголовья софы. – Она сунула руку под одну из них и достала оттуда черный чулок. – Нижнее белье находится не на месте.
– Что ж, ваши потрясающие детективные способности привели вас к правильному заключению. Минувшей ночью я действительно занималась сексом. – Она дернула плечом, и сползший край ночной рубашки опустился еще ниже. – Но с чего вы решили, что он все еще здесь?
– Потому что вы занимались сексом сегодня утром, когда я так грубо вам помешала. Этот маленький укус на вашей шее очень свежий, только что получен.
– Неплохо! – В голосе Карли чувствовалось нескрываемое удивление. – Полагаю, что он чувствует себя, как застигнутый врасплох шалунишка. – Она повысила голос, не отрывая взгляда от Евы: – Почему ты не выходишь, милый? Лейтенант Даллас все равно уже испортила всю малину.
Дверь со скрипом приоткрылась, послышались медленные неуверенные шаги. Смущенный и весь красный, в комнату вошел Майкл Проктор.
ГЛАВА 19
– Гм… – Он прочистил горло, стараясь куда-нибудь пристроить свои руки, но, не найдя ничего подходящего, просто опустил их вдоль тела. Он выглядел помятым и растерзанным. – Доброе утро, лейтенант.
Карли запрокинула голову и громко расхохоталась.
– О, Майкл, соберись! Постарайся как минимум выглядеть удовлетворенно и вызывающе, а не смущенно и виновато. Она работает не в полиции нравов.
– Карли…
Она отмахнулась.
– Сделай себе кофе, ты будешь чувствовать себя лучше.
– Гм… Могу я предложить кому-нибудь… что-нибудь?
– Он очень мил, не правда ли? – воскликнула Карли, как мать, гордящаяся хорошими манерами своего ребенка. – Продолжай, дорогой.
Когда Майкл вышел из комнаты, она вновь повернулась к Еве. Выражение ее лица полностью изменилось, как будто она сбросила маску, в голосе зазвучала сталь.
– Мне кажется, что секс между двумя совершеннолетними гражданами не противоречит закону в этом штате. Надеюсь, мы можем продолжать?
– Как давно вы с Майклом занимаетесь сексом?
Карли внимательно изучала свои ногти, а потом несколько секунд полировала их.
– Думаю, часов двенадцать. Боюсь, что не смогу сказать вам точно, сколько времени длился половой акт и когда наступил оргазм. В этот момент я была без часов.
– Вы собираетесь вывести меня из себя своим хамством? – спросила Ева совершенно спокойно с легким налетом презрения. – Отлично. Мы отвезем вас в Управление полиции и там посмотрим, у кого задница крепче. Там вы с радостью и по собственной инициативе расскажете мне о том, как Майкл Проктор оказался сегодня утром в вашей постели.
Карли уже скривила было рот в презрительной гримасе, но идея провести несколько часов в Управлении полиции заставила ее взять себя в руки.
– Мы встретились на похоронах, потом отправились пропустить по стаканчику, а после этого приехали сюда. Удовольствия возрастали с каждым последующим пунктом повестки дня. В этом есть что-либо недозволенное?
– Похоронить одного любовника и тут же подобрать свеженького? Не у всех это получается так просто.
Искры гнева брызнули из глаз Карли, но она сумела сохранить спокойствие в голосе.
– Оставьте свой узколобый взгляд на эти вещи для кого-нибудь другого! У нас с Майклом очень много общего – например, мы оба со школьной скамьи увлекаемся химией. Кроме всего прочего, я очень сильно его люблю.
– Одно вас объединяет точно – Ричард Драко.
– Верно. Но Ричард мертв. А мы – нет.
Майкл почти неслышно вошел в комнату.
– Карли, может быть, мне лучше уйти?
– Ни в коем случае! – Она постучала по дивану рядом с собой. – Сядь. – Это звучало скорее как приказ, чем как предложение. Когда он сел, она довольно улыбнулась и просунула руку ему под локоть. – Итак, лейтенант, о чем вы говорили?
– Майкл, почему вы не сказали мне о том, что ваша мать была знакома с Ричардом Драко?
Чашка подпрыгнула у него в руке, и кофе пролился на брюки.
– Моя мать? При чем здесь она?!
– Она в свое время играла в одном спектакле с Драко.
– Твоя мать актриса? – Карли наклонилась к нему.
– Была ею когда-то. Она покинула сцену много лет назад. До моего рождения. – Он поставил чашку на место и аккуратно стряхнул кофе с брюк. – Оставьте мою мать в покое. Она тут ни при чем.
– Я разве сказала, что она имеет к чему-то отношение? – «Нервы, – подумала Ева. – Он не может совладать со своими руками». – Вы знаете, что она находилась в интимных отношениях с Драко?
– Это было мимолетное увлечение. С тех пор прошло много лет…
– Твоя мать и Ричард? – Карли откинулась назад, изучая его лицо. – Как ужасно! – В ее глазах светилась жалость к нему. – Не позволяй ей спровоцировать тебя, милый.
Но он уже явно позволил.
– Послушайте, у нее была малюсенькая роль. Она не была серьезной актрисой. Они с отцом просто вместе… Она бы сказала мне, так как знала, что я боготворю Ричарда, что я его дублер. Он использовал ее! Он всю жизнь использовал женщин! – Майкл решительно посмотрел на Карли. – Да, она была в него влюблена. Все хорошенькие женщины в него влюблялись.
«Его мать, – подумала Ева, – а может быть, и женщины вообще – его слабое место».
– Да, ему нравилось использовать женщин. Молоденьких, хорошеньких женщин. Они для него были просто игрушками, которые ему быстро надоедали. Ваша мать отказалась от карьеры, от своих планов и надежд из-за него?
– Может быть. – Майкл побледнел. – Может быть, это была одна из причин. Но она дала жизнь человеку, это ее делало счастливой!
– Он сломал ей жизнь.
– Да. – Глаза Проктора сверкали, в голосе звучала горечь. – Да, он сломал ей жизнь. Вы хотите, чтобы я признался, что ненавидел его за это? Может быть, и так, в какой-то мере.
– Майкл, не говори больше ничего! – предупредила Карли.
– Гори все синим пламенем! – В его голосе звучали решимость и гнев. – Моя мать не была дешевой девочкой для мимолетных развлечений, игрушкой, с которой можно поиграть немного и выбросить. Она была милой наивной девушкой. Этим он и воспользовался.
